Но вот чего я никак не мог понять, так это почему я сам с маниакальным упорством пытался усмотреть за внешней красотой этого нового для нас варианта реальности что-то, чего не должен был видеть ничей глаз? Почему я и Витьку старался заставить смотреть на то, от чего он упорно отворачивался? В конце концов, какое нам обоим было дело до того, что происходило вокруг, если данный вариант реальности был для нас всего лишь одним из многих и мы покинем его, когда на то будет воля тех, кто играл нами, как марионетками? Неужели и в самом деле на меня так сильно повлияло общение с мертвыми?..
Неожиданно я понял причину своей тревоги. И навела меня на это именно мысль о театре марионеток. Что делал владелец небольшого кукольного райка для того, чтобы перенести действие представления в совершенно иное место, а заодно заставить как зрителей, так и участников спектакля почувствовать перемену настроения всего действа? Он просто менял задник декорации. Именно это проделал с нами и Парис. Он хотел, чтобы перед встречей с ним мы расслабились и утратили осторожность. Или же это вновь были только мои домыслы?..
Я поставил на стол недопитый бокал вина и посмотрел через плечо в сторону дверей, полуприкрытых кумачовыми портьерами, возле которых происходило какое-то движение.
Придерживая одной рукой портьеру, метрдотель с крашеными волосами что-то объяснял невысокому черноволосому мужчине, одетому в строгий темно-синий костюм. При этом он указывал на наш столик.
– У нас гости, – тихо произнес я.
Витька оторвался от тарелки с супом, которая была для него уже второй, и посмотрел на двери.
– Это Парис? – спросил он.
– Не знаю, – ответил я.
– Что значит «не знаю»? – удивился Витька.
– Во-первых, человек стоит ко мне спиной, – объяснил я. – Во-вторых, даже когда он повернется лицом, я не знаю, смогу ли узнать в нем Париса, которого видел всего один раз двадцать лет назад.
– Ты думаешь, за это время он сильно изме-нился?
– Я думаю, что моя зрительная память не настолько хороша.
Мужчина у дверей кивком поблагодарил метрдотеля и, войдя в зал, направился в нашу сторону.
– Это Парис? – снова спросил Витька.
– Нет, – уверенно ответил я. – Но я знаю этого человека.
Я узнал его с первого взгляда. Это был следователь, которого я встретил в Витькиной квартире после взрыва. Звание – капитан. Фамилия у него была какая-то совсем простая. Кажется, Краснов… Да, точно – Краснов. А вот имени-отчества следователя я вспомнить не мог.
То, что на встречу вместо Париса явился следователь, мне совершенно не понравилось. Он не мог быть официальным представителем хайперов – в лучшем случае какой-нибудь мелкий порученец из местных, которого Парис использует в случае надобности. Так почему же на важную встречу является именно он? Но еще больше мне не нравилось то, что до этого я уже встречал Краснова при совершенно иных обстоятельствах. Зная теперь, что он работает на Париса, трудно было предположить, что дело о взрыве в Витькиной квартре было поручено вести именно ему по чистой случайности.
Следователь Краснов остановился возле нашего столика и положил обе руки на спинку свободного стула.
– Добрый день, товарищи, – в целом приветливо, хотя и несколько натянуто улыбнулся он нам с Витькой. – Как я понимаю, именно с вами у меня назначена встреча?
– Вообще-то мы ждали другого, – опередив меня, ответил Витька.
Краснов молча достал из внутреннего кармана пиджака длинный белый конверт и вручил его Витьке.
Витька передал конверт мне.
Запечатанный конверт был абсолютно чистым – ни имени адресата, ни каких-либо иных пометок.
Я оторвал край конверта и извлек из него небольшой листок белой мелованной бумаги. С помощью лазерного принтера на листе была отпечатана всего одна строка: «Доверьтесь этому человеку». И подпись: «Парис».
– Не очень-то убедительная верительная грамота. – Я протянул письмо Витьке, чтобы он тоже смог его прочитать.
Скользнув глазами по короткой строчке, Витька пренебрежительно хмыкнул.
– Имея под рукой компьютер с принтером, я за пару минут могу состряпать полсотни таких писем, – усмехнулся он.
– В таком случае мне придется удалиться, – сказал Краснов. – Других рекомендаций у меня нет.
– Что, так вот прямо и уйдете? – удивленно посмотрел на нашего собеседника Витька.
– Да, – коротко ответил капитан Краснов.
Но при этом он почему-то остался стоять на месте, крепко, как рулевой держится за штурвал во время шторма, держась за спинку стула.
– Если вы никуда не торопитесь, товарищ Краснов, то можете присесть. – Я взглядом указал на стул, рядом с которым он стоял. – Нам следует кое-что обсудить, прежде чем принять окончательное решение.
– Откуда вам известно мое имя? – удивленно посмотрел на меня следователь.
– Мы с вами уже встречались. Разве не помните?
Краснов отрицательно качнул головой.
Я сунул два пальца в карман и выложил на стол визитную карточку, которую Краснов самолично вручил мне не далее как вчера утром.
Никак не проявив своего удивления – сказывалась профессиональная выучка, – Краснов отодвинул стул и сел. И все же я понял, что отношение следователя ко мне несколько изменилось. Теперь мы могли разговаривать на равных.
Как по мановению волшебной палочки, рядом с нашим столом возник официант с сервировочным столиком.
– Прикажете подавать мясные блюда? – спросил он.
– Самое время, – вальяжно, по-барски кивнул Витька, быстро и, что самое главное, весьма уверенно вжившийся в новую для него роль хозяина жизни.
Официант убрал со стола супницу и использованные тарелки и принялся выставлять новые блюда.
– А вы что будете? – поинтересовался у Краснова.
– Благодарю, – отрицательно качнул головой следователь. – Я уже пообедал.
– Может быть, вина? – предложил Витька. – Поверьте мне, вино отменное.
Краснов сделал отрицательный жест рукой.
Витька непонимающе пожал плечами и поставил на стол бтылку, из которой собирался наполнить бокал нашего гостя.
– Итак, перейдем к делу, Геннадий Сергеевич, – обратился я к следователю. – Давно вы работаете с Парисом?
– С кем? – В глазах Краснова можно было прочесть искреннее непонимание. Если, конечно, отбросить предположение, что он был такой же бесподобный актер, как Джек Николсон.
– Кто вас прислал сюда с этим письмом? – Я легонько ударил углом конверта по столу.
– Разве вы сами этого не знаете? – вопросом на вопрос ответил Краснов.
Типичная для следователей манера ведения беседы.
