— Ну хватит. — Уилфорт сел на постели; правда, на сей раз двигался не слишком резко, помня о необходимости соблюдать осторожность. — Прекратите кричать на мою сотрудницу. В сегодняшней операции она проявила героизм и самоотверженность. Рисковала жизнью. И оказала максимально возможную помощь. Что же касается продолжительности эффекта, не забывайте, что она — страж, а не анестезиолог.
По тону, которым были произнесены последние слова, становилось очевидно: представителей первой профессии капитан ценит значительно больше. Не буду притворяться, будто его заступничество было мне неприятно. Но вот на лекаря оно особого впечатления не произвело.
— То-то и оно, что каждый должен заниматься своим делом, — все так же ворчливо заявил он. — Стражи — ловить преступников, а анестезиологи — обезболивать. Но вернемся к делу. Слушайте внимательно. — Теперь он обращался исключительно к Уилфорту. Не как к капитану, не как к лорду, а исключительно как к пациенту. — Из лазарета мы вас сегодня выпишем. Однако с условием, что ближайшие два дня вы обязуетесь соблюдать постельный режим. Невзирая на то, что чувствовать себя будете отлично. — Недовольный взгляд в моем направлении. — Помните: отсутствие боли в вашем случае не означает, что вы здоровы. Так что два дня лежите в постели. После этого можете выходить на службу. Однако до истечения недельного срока вам необходимо соблюдать удвоенную, да что там, утроенную осторожность. Никакого риска, никаких операций, никаких физических нагрузок. Только спокойная кабинетная работа. И даже гулять постарайтесь как можно меньше. Из дома на службу, со службы домой, все это — в карете. Раз в несколько часов осматриваете себя в зеркале, раздевшись предварительно донага.
Лекарь особенно выделил последние слова. Уилфорт уставился на него так, словно и сам был не прочь поставить целителю диагноз.
— Донага, — повторил тот, нисколько не смущаясь. — Так, чтобы не пропустить ни единую царапину, ранку, укус или занозу. В идеале осмотр должны проводить не вы, а жена или любовница. — Почему-то лекарь посмотрел на меня. И, что смутило значительно сильнее, Уилфорт тоже. — В этом случае меньше шансов что-нибудь пропустить. Вы должны отдавать себе отчет, что находитесь сейчас в повышенной опасности.
— Почему? — удивился Уилфорт. — Разве магическая анестезия вредна?
— А это смотря как посмотреть, — отозвался лекарь. — Сама по себе — нет. Но при таких масштабах последствия может иметь самые что ни на есть пагубные. Объясню на простом примере. Представьте себе, что вы посадили занозу. В обычной ситуации человек почувствует боль. Определит причину и занозу извлечет. Либо самостоятельно, либо при помощи лекаря. Вы же можете не замечать существование этой занозы день за днем. И обнаружить, что что-то не так, лишь тогда, когда палец загноится и проблема станет гораздо более серьезной, чем была вначале. Людям только кажется, будто боль — это исключительно досадное, негативное свойство. На самом же деле боль играет в нашей жизни чрезвычайно важную роль. Она информирует человека о том, что с его организмом что-то не так. И таким образом позволяет ему своевременно принять меры. Поэтому полностью ее блокировать без крайней на то необходимости нельзя ни в коем случае.
И он снова обличительно на меня посмотрел.
— Ничего страшного, справлюсь, — уверенно откликнулся Уилфорт, прерывая это обвинение на уровне взглядов.
— Надеюсь, — снова переключил внимание на капитана лекарь. — Самое главное — соблюдайте осторожность. И еще. Если у вас есть зубы, которые нужно вылечить, очень рекомендую заняться этим именно на этой неделе. — Немного подумав, добавил: — И даже если лечить не нужно, можете хоть все зубы полечить впрок.
— Может, вы еще посоветуете мне их все впрок удалить? — мрачно осведомился Уилфорт.
— Нет, это, пожалуй, не стоит, — вынужденно признал лекарь. — Правда, специалисты по иллюзорной пластике сделают вам отличную челюсть. Но вот жевать иллюзорной челюстью, увы, не получится. Готовьтесь к выписке, — перешел к делу он. — Сейчас я распоряжусь насчет кареты, которая доставит вас домой. И помните: никаких резких движений.
Лекарь вышел из палаты. Мы остались вдвоем. Я отчего-то тут же почувствовала себя неловко. Старательно осмотрела ничем не примечательные стены. Потом все-таки перевела взгляд на Уилфорта и поинтересовалась:
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Хотите провести осмотр? — не моргнув глазом, осведомился он.
Как и обычно, бесстрастным тоном, но с каплей едва ощутимого сарказма.
Я сглотнула, почувствовав, как лицо заливается краской. Предполагаю, что на фоне идеально белой палаты это смотрелось особенно живописно.
— Не думаю, — пробурчала я.
И больше свою помощь не предлагала.
— Сержант Рейс, вы понимаете, насколько недопустимым было ваше поведение?
Я стояла в кабинете Уилфорта по стойке «смирно». Капитан, уже вполне оправившийся после ранения, тоже стоял, хотя мог бы распекать меня, преспокойно сидя в своем кресле. Но нет, впечатление складывалось такое, что переполнявшее его чувство гнева просто не позволяло сидеть на одном месте. Поэтому он стоял, сверлил меня ледяным взглядом и время от времени делал пару шагов по кабинету.
— Дисциплина — железная дисциплина! — является непременным условием работы в таком ведомстве, как наше! — жестко говорил Уилфорт. — Дисциплина и беспрекословное подчинение приказам. Это здесь, в участке, допустимо спорить и вести дискуссии. И то лишь до первого замечания старшего по званию! А во время проведения операции, при задержании преступника, в бою приказы должны выполняться незамедлительно. В таких условиях от беспрекословного подчинения приказам зависят жизни! И старший по званию — на то и старший, чтобы ответственность за принимаемые решения и их последствия ложилась на него. Вы меня поняли, сержант?
— Так точно! — отчеканила я, вытянувшись по струнке.
И покосилась на часы, прикидывая, как долго меня уже распекают. Уилфорт свое слово держал: обещал спустить три шкуры, этим и занимался. Мой взгляд на часы не ускользнул от внимания капитана, и его глаза сердито сощурились.
— Сержант, — вкрадчиво произнес он, — вы отдаете себе отчет, насколько серьезные вещи мы сейчас обсуждаем?
— Так точно!
Уилфорт стиснул зубы, сверля меня суровым взглядом. Наконец покачал головой, шумно выдохнул и утомленно спросил:
— Вы хотя бы понимаете, что должны были надеть то кольцо?
Я немного помешкала с ответом. Потом все-таки сказала:
— Да.
Но как-то неуверенно. Вранье — не моя сильная сторона. Но ведь с начальством спорить не надо, именно об этом говорил сейчас Уилфорт?
— И если бы подобная ситуация повторилась, вы бы послушались приказа?
Теперь голос капитана звучал почти просительно. Дескать, дайте правильный ответ на вопрос, и мы разойдемся наконец по делам.
И все-таки вранье — это не моя сильная сторона.
