— Вы имеете в виду моего брата? — уточнил он.
— Нет! — я активно замотала головой. — Нет-нет, этот разговор никак не касается ни вас лично, ни того дела, которое мы расследовали в свое время в вашем доме.
Мои заверения заметно его успокоили.
— В таком случае кто же вас интересует? — осведомился он с облегчением, практически гарантировавшем готовность помочь.
— Адан Гарден, — сообщила я.
— Адан Гарден?
Судя по интонации, имя не так чтобы было Дункану незнакомо, но прозвучало в данном контексте неожиданно.
— Да, — кивнула я.
Дункан пожал плечами — дескать, если это именно то, что вам нужно, так почему бы нет? — и поинтересовался:
— А что конкретно вы бы хотели о нем узнать?
Я решила, что в данном случае оскорбления в лучших чувствах не последует, поэтому сказала напрямик:
— Меня интересует все, что может связывать этого человека с тюрьмой или нарушителями закона. Пожалуйста, не удивляйтесь. Я знаю, что сам он никогда в тюрьме не сидел, и то же самое можно сказать о его родственниках. Но, может быть, кто-то из друзей, приятелей, старых или новых знакомых? Может быть, не отбывал срок, но проходил по какому-нибудь делу в качестве подозреваемого? А может, ситуация и вовсе иная: к примеру, лорд Гарден посещал одну из тюрем в качестве представителя какой-нибудь комиссии или для допроса свидетеля? Или кто-нибудь из его родственников служит директором тюрьмы? Словом, все, что угодно, что могло бы связать его с этой сферой?
Дункан задумался, и в выражении его лица снова проявилась напряженность.
— Я не очень близко знаком с Аданом Гарденом, — медленно проговорил он, — хотя не скрою, встречаю его достаточно часто и у нас немало общих приятелей. Насколько известно лично мне, ответ на все приведенные вами вопросы — «нет». Я ничего не знаю о какой бы то ни было связи между Гарденом и тюрьмой или преступностью.
Я вздохнула. И тут мимо. Что ж, этого следовало ожидать, и все же обидно: определенные надежды на этот визит я возлагала.
Однако повисшее в гостиной молчание было каким-то подозрительно тяжелым, и это наводило на мысли о том, что Дункан сказал не все. Веллореск сам подтвердил мои подозрения, когда так же неспешно, словно усилием воли заставляя себя говорить, произнес:
— Хоть Адан Гарден и не является моим другом, признаюсь, мне бы очень не хотелось создавать ему проблемы своей откровенностью. Тем более что, насколько мне известно, он не совершил ничего противозаконного.
Я почувствовала себя гончей, приготовившейся к прыжку.
— Возможно, я не вполне четко обрисовала ситуацию, — вежливо, но с нажимом проговорила я. — Я вовсе не пытаюсь подловить Адана Гардена на чем-то незаконном. Он не проходит по нашему делу как обвиняемый или даже подозреваемый. Совсем наоборот. Мы считаем его пострадавшим. Его семья не желает пользоваться услугами городской стражи по причинам, которые… — Я прикусила губу, подбирая слова и главное — стараясь не высказаться чересчур резко. — …которые останутся на их совести. — Все-таки быть слишком мягкой мне тоже не захотелось. Да, знаю, Уилфорт рассердился бы, но ведь его же здесь нет. — Если бы лорд Гарден являлся единственным пострадавшим, в принципе, можно было бы закрыть на происшествие глаза. Но есть и другие жертвы. Именно поэтому мне очень важно получить ответы на свои вопросы.
— То есть вы обещаете, что рассказанное мной не будет использовано Гардену во вред? — уточнил Дункан.
Я склонила голову к левому плечу, обдумывая его фразу.
— Я обещаю, что рассказанное вами не будет использовано ему во вред, если не выяснится, что он действительно является преступником, — поправила я.
— Хорошо, — Дункан одобрительно кивнул. — Такая формулировка меня устраивает. Что ж, если вы даете такое обещание, есть одна вещь, которую я могу вам рассказать. Уж не знаю, окажется ли она вам полезной, ибо имеет лишь косвенное отношение к вашему вопросу.
Сказать по правде, я впечатлилась. То, что мое слово — не написанное на бумаге и даже сказанное не при свидетелях — имеет в глазах Дункана Веллореска такую ценность, было неожиданно и приятно.
— Дело в том, что Адан Гарден не слишком лояльно настроен по отношению к нашему нынешнему правительству, — сообщил мне собеседник. — Не так чтобы это была большая страшная тайна, — добавил он. — Гарден молод и в меру горяч, любит выпить в хорошей компании, и о его настроениях в нашем кругу в принципе знают. Взять хотя бы меня — а ведь я не являюсь близким его другом. Однако настроения настроениями, а ни в какой деятельности претив короны Адан, насколько мне известно, не участвовал. Для этого он слишком благоразумен, да и его родители — тоже сдерживающая сила, особенно мать, женщина властная и жесткая.
— То есть она как раз поддерживает нынешнего короля?
— Не то чтобы, — поморщился Дункан. — Вообще-то все их семейство предпочло бы видеть на троне королевского двоюродного племянника. Но все это — скорее пассивное, нежели активное недовольство. Политические взгляды, а не участие в мятеже. А за политические взгляды, как вам хорошо известно, в наше время в тюрьму не сажают. Но, может быть, такая информация хоть как-то вам поможет.
— Благодарю вас, — задумчиво сказала я, уже начиная прокручивать в голове возможные варианты. — Это весьма вероятно.
Глава 12
На следующее утро первыми, кого я увидела, заявившись в участок, были двое ребят из светлого отдела — собственно Белобрысый и один его сотрудник помоложе, такой длинный и гибкий, что мы его прозвали Змееныш. В общем, такое начало рабочего дня вполне можно было счесть дурным предзнаменованием. Беда заключается в том, что в предзнаменования я не верила.
— О, Рейс! — радостно окликнул меня Змееныш. — Здороваться с нами будешь или как?
— А оно тебе сильно надо? — изобразила удивление я. — Ну если ты без этого никак, тогда здравствуй конечно!
— Да нет, просто тут поговаривают, что ты все больше с нищими теперь общаешься, — отозвался блондин, демонстрируя, что кое-что знает о нашем новом деле. — Так может, мы теперь для тебя — компания неподходящая?
— Неподходящая, — охотно подтвердила я, переводя взгляд на ухмыляющегося Белобрысого, дабы было понятно, что под плохой компанией подразумеваю обоих. — О чем с вами общаться? Люди-то вы темные, даром что светловолосые. Ну какие из вас собеседники? Я, например, абстрактную живопись люблю. Вот с вами о ней поговорить можно? А среди нищих, между прочим, даже очень образованные люди иногда встречаются.
— Абстрактная живопись? — насмешливо изогнул бровь Белобрысый. — Это вроде той бессмысленной мазни, которая висит у тебя над рабочим столом?
— Ах, господин старший сержант! — с наигранным восторгом всплеснула руками я. — Вы изволили посмотреть?!
Разговор в таком ключе мог продолжаться достаточно долго, но пора было и честь знать: как-никак пришла я на работу. Хотя, как вскоре выяснилось, лучше бы я продолжала обмениваться колкостями хоть со всем светлым отделом разом.
