Я целовала его, наплевав на последствия, на масть, на положение в обществе, на разницу в званиях. А его руки пришли в движение, гладя мое тело, обхватывая, прижимая к себе. Он постепенно, шаг за шагом, подводил меня к спальне. Я заметила маневр, но не подала виду. Иными словами, не сопротивлялась. А приблизившись к кровати, сама потянула с плеч его камзол.
Когда лишь самые концы рукавов оставались надетыми на запястьях капитана, он рванул их вниз, едва не разрывая обшлаг. Расстегнул заколку, и мои волосы, прежде собранные в пучок, упали на плечи. А потом он взялся и за мой камзол.
— Сними эту чертову форму, — качая головой, выдохнул он. — Боги, если бы не эта форма, я бы уже давно…
Договаривать он не стал, но этого и не требовалось. Сказанного оказалось более чем достаточно, чтобы я с не меньшим остервенением стала помогать ему избавиться от моей верхней одежды. Потом взялась за ботфорты, и Уилфорт потратил это время на то, чтобы стянуть и отшвырнуть в сторону собственные сапоги.
Следующей на очереди шла рубашка. Я начала расстегивать пуговицы сверху вниз, но успела разобраться лишь с двумя, когда Уилфорт остановил меня, накрыв мои руки собственной теплой ладонью.
— Я сам, — шепнул он.
И взялся за вторую пуговицу. Я послушно опустила руки и оперлась ими о кровать.
Расстегнув пуговицу, Уилфорт прижался губами к обнажившемуся участку кожи. Я застонала, откидывая голову назад. Расстегнув следующую пуговицу, он повторил маневр. Так продолжалось все дальше и дальше. Горячие губы, горячее дыхание и кожа, тоже ставшая раскаленной. Я уже полулежала на кровати, приподнявшись на локтях.
Постепенно спускаясь, он добрался до белого плотно стягивающего грудь лифа. Я полностью опустилась на кровать и прикусила губу. Но, вопреки моим ожиданиям, Уилфорт лишь поцеловал ложбинку между грудями, после чего переместился к нижней части рубашки. Вытянул ее из брюк, в которые она была заправлена, и принялся расстегивать пуговицы снизу. Поцеловал обнажившийся живот, заставив меня вздрогнуть всем телом. И продолжил с медленной, сладко убивающей неспешностью. За каждой пуговицей следовал поцелуй.
Наконец осталась лишь одна, самая последняя, расположенная как раз в районе груди. Разделавшись с ней, Уилфорт раздвинул края рубашки настолько, насколько это было возможно, учитывая, что я лежала на спине, но снимать ее не спешил. Вместо этого осторожно, будто боясь меня поцарапать, взялся за бретельки лифа и спустил их с плеч. Это позволило полуобнажить грудь, и вот теперь он без всякой медлительности впился в нее губами. Я застонала в голос, хватая его за плечи. На них — какая незадача! — тоже обнаружилась рубашка, только не белая, как у меня, а светло-синяя, и я стала поспешно от нее избавляться, хотя сосредоточиться было безумно трудно, учитывая все то, что в это самое время проделывал с моей грудью Уилфорт. Потом пришлось затребовать его запястья и еще чуть-чуть повозиться с манжетами, а затем передо мной наконец предстала мускулистая грудь и плоский живот, и я притянула мужчину к себе. Его пальцы схватились за мой брючный ремень. Еще всего несколько секунд — и я ощутила Уилфорта в себе.
Теперь в голове не осталось никаких мыслей, было чистое безумие, движение в такт, и я не знаю, кто из нас задавал ритм. Мои губы на его светлых волосах, плечах и ключицах. Его губы на моей макушке, шее, груди — и снова на губах. И как-то само собой пришло понимание, почему до сих пор у меня не складывались личные отношения. Просто ни с одним мужчиной мне не было так хорошо, как сейчас. Или все наоборот? Ничего подобного не было из-за неудачных отношений? Но голова отказывалась работать, и я небрежно отбросила эти мысли.
А потом долго лежала на спине, закрыв глаза, чувствуя, как рядом точно так же лежит Уилфорт, продолжая делиться со мной теплом своего разгоряченного тела.
Постепенно я открыла глаза и, повернув голову в сторону капитана, стала разглядывать его из-под полуопущенных ресниц. Аристократическая кожа более светлая, чем у меня. Грудь ровно вздымается и опускается, чуть-чуть прорисовываются контуры ребер. Мой взгляд скользит по животу и спускается ниже. Надо же, там волосы тоже светлые! Почему-то я этого не ожидала. Никогда не имела дела с блондинами. В смысле настолько близко не имела дела.
Я чувствую себя несколько неловко и тороплюсь перевести взгляд повыше. Тем временем Уилфорт обнимает меня левой, то есть ближайшей ко мне рукой, обхватывая плечо. Я только сейчас отдаю себе отчет, насколько у него, оказывается, сильные руки. Наверное, здорово не повезло тому парню, аферисту, когда капитан его ударил…
На моих губах расцветает улыбка, но почти сразу исчезает. Воспоминание о деле афериста влечет за собой другие. Служба, расследования, участок, обвинения, тюрьма. Вот теперь настроение испортилось начисто. Я вернулась с небес на землю. И вспомнила, что мне, на минуточку, угрожает многомесячный тюремный срок. Словно меня окатили ведром холодной воды, что после только что пережитого вдвойне жестоко.
Я сжала губы, нахмурилась, попыталась устроиться чуть повыше. К сожалению, Уилфорт заметил, как изменилось выражение моего лица. Не торопясь окончательно убирать руку, он немного ослабил хватку, позволяя мне устроиться так, как я предпочитала, а потом негромко спросил:
— Что-то не так?
Мне стало еще более тоскливо: он ничем не заслужил мою кислую физиономию. Я постаралась придать своему лицу более бодрое выражение и поспешила ответить:
— Все хорошо.
Настала его очередь скривиться.
— Тиана, я не мальчишка. Ложь я определяю довольно неплохо, а щадить мои чувства не нужно. Если тебя что-то… не устраивает, лучше так прямо и скажи. Ты не желаешь таких отношений?
Слова уверенные, твердые, не допускающие компромиссов. А тон при этом совсем другой, и взгляд тоже. Как будто он тревожится, а может быть, даже боится моего ответа. И хотя я прилагаю усилия, чтобы улыбнуться, на этот раз моя улыбка — искренняя.
— Дело совсем не в этом, — со вздохом говорю я, кладя голову ему на плечо. Его рука тут же накрывает мои волосы. — Просто… посуди сам, насколько непростая у меня сейчас ситуация. О таких проблемах трудно забыть надолго.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, по-прежнему несколько напряженно.
И вот этот вопрос, признаться, меня разозлил. Неужели так трудно догадаться?
— Меня вообще-то посадили в тюрьму. — Я хотела начать фразу с обращения, но запнулась. Как мне теперь его называть? Капитан? При данных обстоятельствах это как-то смешно. Лорд Уилфорт? Тем более. — Да, сейчас я здесь, с тобой, и я верю, ты сделаешь все возможное, чтобы меня оправдали. Но если из этого ничего не выйдет? Если доказать мою невиновность не удастся и судья решит иначе? Не смогу же я провести здесь у тебя несколько лет, в то время как отбывать мой срок будет иллюзия.
Я криво усмехнулась и отвернулась, чувствуя себя крайне неловко. Момент для такого разговора был и правда совершенно неподходящий. Настолько неподходящий, что впору за голову хвататься. Но я ведь ничего подобного не планировала, это совершенно случайно, неосознанно получилось…
