Я изобразила чрезвычайно вежливое лицо и вопросительно приподняла брови.
Иртални вновь усмехнулся.
— Пожалуй, вашей подчиненной не помешало бы занять место в парламенте, — обратился он к Алджи. — Насколько я понимаю, в этом случае за соблюдение интересов темноволосой общины мы можем быть спокойны.
Я поджала губы, прикидывая, насмешка это была или нет. Определить никак не получалось. Да, я не готова молчать, слыша оскорбления в адрес моей масти. Даже если они исходят из уст могущественного человека. В конце концов, меня пригласили присутствовать на совещании в этом узком кругу. И уж коли при этом они создали ситуацию, промолчать в которой я не могу, придется им меня выслушать.
— Сержант Рейс — темная, как вы могли заметить, лорд Тибелл. Мне кажется, освещение это позволяет. — Алджи говорил спокойным тоном, но в его последних словах смешались насмешка и упрек. — Именно благодаря ее стараниям и профессионализму покушение на вашу жизнь было предотвращено. Покушение, во главе которого, напомню, стоял не темный, а светлый маг.
Тибелл поглядел на меня с интересом.
— Да ладно-ладно, — беззлобно отмахнулся он. — Не стоит воспринимать мои слова так серьезно. Признаю, я несколько преувеличил, но исключительно из-за того, что возможности этих конкретных людей и вправду переходят всякие границы. Превратить любого человека в марионетку? Заставить его чувствовать, думать и делать все, что захочет маг?
— Если позволите, это не совсем так. — Я старалась держать себя в руках и говорить спокойно, даже вежливо, хотя на самом деле по-прежнему злилась. Тот еще способ преувеличить для красного словца, когда речь идет не просто о гипотетическом геноциде, а о повторении того, что реально имело место несколько столетий назад. — Маги не могли воздействовать на любого человека. Они могли работать лишь с теми, кто подсознательно хотел подобного воздействия. В противном случае столкнулись бы с естественной защитой мозга. Именно поэтому темные маги далеко не так всемогущи, как было принято считать в Темные Века. — Я специально использовала последнее выражение, чтобы исподтишка подчеркнуть, сколь устаревшими и непрогрессивными были озвученные Тибеллом взгляды. — В данном случае заговорщики специально искали людей, нелояльно настроенных по отношению к существующей власти. Людей, которые и так, без всякого вмешательства, недолюбливают и даже ненавидят эту власть, но сдерживают свои чувства, чтобы избежать наказания. Подсознательно этим людям хотелось дать волю своей ненависти. Именно на этом и сыграли маги, превратив, если так можно выразиться, латентных бунтовщиков в настоящих. Усилили их собственную, уже существовавшую, агрессию. Выдвинули ее на первый план, заставив воспринимать все сдерживающие факторы как малозначащие. Позволили подсознательному выйти на свободу.
— А почему среди жертв оказалось так много нищих? — осведомился Иртални, воспользовавшись непродолжительной паузой.
Пока я говорила, он не перебивал, слушая вполне внимательно, но иногда кидая довольно странные взгляды на Алджи. Пожалуй, я бы назвала эти взгляды озорными, и именно это было странно, учитывая ситуацию.
Я тоже покосилась на Алджи, проверяя, хочет ли он сам дать ответ на последний вопрос. Но он молчал, явно предоставляя право говорить мне, и я объяснила:
— Скорее всего, тут сработали по меньшей мере две причины. Во-первых, люди с низким уровнем жизни склонны, понятное дело, быть этой самой жизнью недовольными. А в подобных неприятностях очень часто обвиняют именно правительство. Даже если в действительности человек довел себя до бедственного положения сам. А во-вторых, маги старались воздействовать на людей одиноких, чтобы никто не обратил внимания на их неожиданно крепкий и долгий сон. Кому есть дело до заспавшегося нищего? Это помогало преступникам держать приготовления в секрете и избежать расследования. Но им не повезло. А точнее, они ошиблись. Не учли того факта, что дружба и привязанность не знают социальных рамок. У нищего тоже оказался преданный человек, заботящийся о его состоянии. Этот человек обратился к нам. С того момента все и закрутилось.
— Однако не все жертвы были нищими, — напомнил Иртални.
— Нет, — согласилась я. — Главным для магов было все же не социальное положение и даже не одиночество, а ненависть к правительству. Это обязательное условие для их воздействия. Поэтому они искали людей, которые бы придерживались соответствующих взглядов. Но как это сделать? Обычно люди не кричат с помоста о подобных вещах. В некоторых случаях о нелояльности было известно — как, например, с молодым Гарденом. А маги все же хотели, чтобы в их предприятии участвовало несколько дворян. Еще одним способом выявить недовольных была тюрьма. Точнее сказать, архивы, позволяющие отыскать людей, которые недавно вышли из тюрьмы, или близких родственников тех, кто в данный момент отбывает срок заключения. Для этого маги воспользовались услугами подкупленного участкового архивариуса. Тюрьма зачастую означает лишение имущества и невозможность впоследствии найти работу, так что и тут мы возвращаемся к нищим.
Иртални молча покивал.
— М-да, я предвижу чрезвычайно сложный судебный процесс, — задумчиво проговорил Тибелл. — Возможно, самый сложный за всю историю. Считать ли виновными людей, на которых было оказано воздействие? Признаться, я не завидую судье, которому предстоит выносить вердикт.
— Разберутся, — небрежно возразил Иртални. — Для того они в суде и сидят. Будь все дела простыми, мы бы обходились без посредничества профессионалов.
— Существует еще один нюанс, о котором мы до сих пор не упоминали, — вмешался Алджи. — А именно — личность второго мага, того, который воздействовал на мысли жертв.
— Кто это был? — с интересом осведомился Иртални.
— Нортон Рейсон.
И ведь, казалось бы, эхо и раньше гуляло по этому просторному залу, но именно последние слова гулко отскочили от потолка, чтобы повторно достигнуть наших ушей в наступившей тишине.
— Как Рейсон? — переспросил Иртални.
— Вы что-то путаете, лорд Уилфорт, — вмешался Тибелл. — Нортон Рейсон — светлый маг, это хорошо известно и не подлежит сомнению.
Алджи охотно кивнул, но при этом на его губах играла нехорошая усмешка.
— В этом-то все и дело, лорд Тибелл, — откликнулся он.
Иртални нахмурился, и по выражению лица этого человека я поняла: он сделал правильный вывод.
— Опять?!
Он с силой сжал подлокотники кресла и подался вперед, вырываясь из объятий удобной спинки.
— Увы, — Алджи снова кивнул. — На допросе Рейсон признался, что применял темную магию. Именно они с Толном совершали двойное воздействие. Собственно говоря, вероятность, что два темных мага с нужными способностями нашли бы друг друга, став участниками одного заговора, не слишком велика. Но тут произошло нечто иное. Появился человек, который предложил Нортону возможность временного обретения любых темных способностей. И он выбрал то, что нужным образом дополняло дар Толна.
