И тут я наконец увидела все четко в ярком свете солнца пустыни. Я поняла, почему мать Ло-Мелхиина встревожилась, еще не успев слезть со своего верблюда. Я поняла, почему пришли чужие стада, почему все эти мужчины, женщины и дети оставили столько камней на тропинке, ведущей к пещере наших предков. Я поняла, почему люди жарили столько коз и запасли столько корзин с финиками, которые не портятся, даже если их оставить на солнце.
Мой отец приехал в каср и молил моего мужа отпустить меня на свадьбу, но он солгал. Мир, ради которого я вынуждена была жить в касре, оказался под угрозой со стороны пустыни, и я не в силах была этому помешать. Мой муж отпустил меня, и неважно, знал он истинную причину или нет. Важно было лишь то, что я теперь здесь, со своей семьей, со своей сестрой, матерью, матерью сестры, отцом, братьями, их детьми и всеми теми людьми, которых мой отец когда-либо встречал в своих странствиях по пустыне. Пускай они будут танцевать и пировать. Пускай будут играть в нарды и беседовать о былом, но это будет никакая не свадьба.
Это будет война.
VII
Человеческие созданья считали себя такими умными. Они думали, что, если спрячут свои делишки в песке, вдалеке от стен моего города, я не узнаю, что они затеяли. Они ошибались.
Мне не нужны людские глаза и уши, чтобы шпионить за ними, ибо шпионов у меня и так в избытке. Мои собратья по-прежнему охотились в пустыне, питаясь людьми, хотя никто из них не поднялся так высоко, как я. Я закрылся от них, чтобы они не последовали моему примеру и не попытались занять мое место, но теперь я снова открылся им. Именно они принесли мне эту весть, нашептав ее мне так, что услышать мог лишь Ло-Мелхиин, но он не сумел бы нас остановить, так что мне было наплевать.
Презренные крысы собрались на свадьбу, которая была никакой не свадьбой.
Когда отец моей жены пришел ко мне со своими сыновьями, чтобы просить меня о милости, у меня не было иного выбора. Я жаждал пролить их кровь у ее ног даже больше, чем солнечного света и красивых вещей. Но если бы я залил ее их кровью, она никогда не стала бы моей. А их бунт мог бы сорваться без них, но он бы не умер.
Мне пришлось отпустить их всех. Я даже не оставил себе заложника, которого мог бы помучить всласть или отдать на растерзание одному из своих собратьев. Я отправил с ними мать Ло-Мелхиина, как поступил бы любой король, отпуская в пустыню свою жену. Когда они уехали, каср показался мне опустевшим без них. Без нее.
Я не стал призывать свою армию. Я не хотел прибегать к людской силе, чтобы подавить восстание в пустыне. Люди могли наконец увидеть истинного меня. Я мог бы сокрушить их и в одиночку, но на это ушло бы слишком много времени, которое я не хотел тратить попусту, и слишком много моей силы. Вместо этого я призвал своих собратьев, встретившись с ними в ночи там, где однажды слушал рассуждения Скептиков о звездах. Они увидели, каким могущественным я стал, и жадно внимали моим словам.
Мне не пришлось долго убеждать их помочь мне. Они жаждали крови не меньше, чем я, и не особенно тревожились, что на этот раз им придется убивать быстро, не упиваясь каждой раной. Там будет достаточно крови, чтобы утолить их голод, а после они обретут такую силу, о какой и не смели мечтать.
– Но мою королеву трогать не смейте, – сказал я им. – Я хочу, чтобы ее разум и тело достались мне целиком, когда все закончится, а пустыня станет алой от крови ее семьи.
Послышались приглушенные жалобы на то, что я волен выбирать себе игрушку, чьими страданиями смогу насладиться, тогда как остальным придется удостоить своих жертв быстрой смерти. Пускай шепчутся, решил я. Они не должны угадать истинную причину моего приказа. Они не должны завладеть ею, как я завладел Ло-Мелхиином. Это право принадлежало мне, хотя я рассчитывал управлять ею иными средствами.
Я едва не потерял голову, воображая, на что мы будем способны с нею вместе. Я мог заставить людей подчиняться своей воле, но для этого мне нужно было оказаться достаточно близко, чтобы коснуться их. Она же могла дотянуться до любого через всю пустыню так же легко, как я тянулся за хлебом во время ужина. Я не стал утруждать себя изучением силы божеств, когда завладел Ло-Мелхиином, но, быть может, настала пора Сокату Ясноокому совершить великие открытия об этом. Сердце его от этого может разорваться – именно поэтому я избегал касаться его, предпочитая Скептиков помоложе. Он же был почти достаточно умен и без меня. Но ради этого я готов был рискнуть его жизнью. В моем распоряжении останется еще много ему подобных.
Но сперва надо заняться пустыней. Я отправлюсь туда со своими собратьями, и мы зальем ее кровью. Люди не будут слагать песен об этой битве. О ней будут лишь шептаться у костра. Они будут страшиться говорить об этом громче, боясь навлечь на себя гнев победителей. Женщины будут оплакивать погибших мужей и сыновей, прижимая к себе тех детей, которые слишком малы, чтобы сражаться, и не погибнут. Если, конечно, мы не убьем их просто так. Моих собратьев подчас трудно сдержать.
Ло-Мелхиин тревожился о своей матери, слушая наши разговоры. Он знал, что девчонку я спасу любой ценой, но не думал, что я приложу столько же усилий, чтобы вернуть его мать домой целой и невредимой. Меня поражало, сколь глубоко его волновали судьбы обеих. Мужчине дозволено любить мать, и его не сочтут из-за этого слабым. Но большинство мужчин не имели роскоши любить своих жен – во всяком случае, не так скоро после свадьбы.
Он и не любил ее, по крайней мере пока. Но он был о ней весьма высокого мнения. Он восхищался ее храбростью и ее нежеланием изменить свой пустынный дух под влиянием городских стен. Он находил ее чары загадочными, но не боялся их, как моих. Он хотел бы узнать ее лучше, самостоятельно, без призмы моего разума между ними. Он считал, что она рождена стать королевой.
А я желал ее совершенно иначе. Мне не терпелось ткнуть его носом в то, что она будет принадлежать ему только через меня. Я буду трогать ее его руками, целовать его губами, а она будет сопротивляться его телу всем своим естеством.
Но сейчас мне предстояло дело. Армия моя была невелика, но могущественна. Мы сокрушим бунтарей силой, полученной у их же предков. Мы очистим пустыню от их предательства.
А когда мы закончим, я вернусь в каср со своей женой, захочет она того или нет.
Глава 31
Пока я смотрела видения о прошлом своей сестры, наблюдала за падающими звездами и пряла никому не нужную пряжу в касре Ло-Мелхиина, мой отец и братья не теряли времени даром. Вернувшись с караваном, они обнаружили, что меня нет, но моя мать, сестра и мать моей сестры не позволили им оплакивать меня, как предписывала традиция. Я была еще жива – сестра была уверена в этом. А если мне суждено было жить дальше, они должны снова сесть на верблюдов и отправиться торговать. Но на этот раз с каждым проданным отрезом ткани, с каждым бочонком меда и с каждым кульком мирры они должны рассказывать людям о том, что случилось, и о том, что пытается сделать моя сестра.
