Рикс, в целом, готов был согласиться с выводами, сделанными Ван-Страттоном.
Чарли был абсолютно уверен в правоте Игоря.
А вот Браво…
Универкуху было не до хутудов – его беспокоили собственные проблемы.
Как оказалось, причиной нервозности Браво, отмеченной Риксом еще при первой их встрече после разлуки, была вовсе не санитарная обработка внутренних полостей, на которую он ссылался. И не зависание отдельных цепей, как предполагал Рикс. Все было гораздо ужаснее – универкух разучился готовить.
Да-да, именно так! Браво, как и прежде, помнил сотни, если не тысячи рецептов! Как и раньше, он мог все точно взвесить, отмерить, зажарить, замесить и вскипятить. Но он не мог использовать свои знания и навыки, потому что все те замечательные и полезные блюда, которыми он потчевал детей в поселковой школе, были приготовлены из пищевых концентратов. Увы, никогда прежде Браво не приходилось готовить из натуральных продуктов. Как выяснилось, он понятия не имел, что делать с ощипанной тушкой слепыря или выпотрошенной рыбиной. Видя все это, он приходил в панический ужас, после чего впадал в коматозное состояние, на языке роботов называющееся зависанием системы. Чтобы привести Браво в чувства, Риксу приходилось производить полную перезагрузку его позитронного мозга.
Сказать, что подобная ситуация тревожила Рикса, все равно что ничего не сказать. Как робот, Рикс прекрасно понимал состояние Браво. Для робота нет ничего ужаснее и трагичнее, чем осознать собственную несостоятельность. Весь смысл существования робота сводится к идее служения человеку. А о каком служении может идти речь, если робот сам понимает, что не может так же отлично, как прежде, исполнять свои непосредственные обязанности.
Ну, в самом деле, кому нужен универсальный кухонный агрегат, который не способен ничего приготовить? Пусть даже в этом нет его вины. Создатели модели «Браво В-12», надо думать, даже не предполагали, что их детищу придется работать в полевых условиях, используя для приготовления пищи полностью натуральные продукты, не прошедшие никакой предварительной обработки. Но не в правилах роботов искать оправдание собственному бессилию. Для робота существует единственное правило: если по каким-либо объективным причинам ты не в состоянии выполнять свои обязанности – скажи об этом хозяину. А уж человек решит, что с тобой делать – отправить на модернизацию или в лом.
Истории о трагических судьбах устаревших моделей пользуются среди роботов неизменной популярностью. Это своего рода фольклор роботов, о котором людям ничего не известно. Рикс слышал множество подобных историй, заканчивающихся одинаково – так жалостливо, что суставы начинало клинить. Обычно брошенный и никому не нужный робот устаревшей модели сам себя разбирал на запчасти, из которых потом какой-нибудь замечательный человек создавал новую, удивительную машину. Или – устаревший робот, дабы не обременять более своих хозяев, сам бросался под пресс. Или – сидя в дальнем углу сырого подвала, всеми забытый и никому не нужный, робот тихо и безропотно позволял ржавчине поедать свое тело.
Человек, услыхавший эти истории, непременно бы решил, что роботы вплотную подошли к созданию собственной религии, и им остался всего лишь шаг до идеи индивидуального бессмертия после разрушения бренной искусственной оболочки с последующим воскрешением или перерождением в корпусе новой модели. Вот только сделать этот шаг роботы, скорее всего, никогда не смогут. Потому что, в отличие от людей, мыслят они исключительно рационально и прагматично. Во всяком случае, люди в этом уверены.
Как бы там ни было, Рикс всерьез опасался за состояние позитронного мозга Браво, который все же нельзя было перезагружать с такой убийственной частотой и регулярностью. Рикс полагал, что это происходит из-за того, что Браво не знает, как ему поступить в ситуации, когда рядом не было ни человека, которому можно рассказать о собственных проблемах, ни центра модернизации. Не было даже пункта утилизации отслуживших свое машин! На самом же деле главная проблема Браво заключалась в том, что он не хотел даже самому себе признаться в том, что стал бесполезен. Именно поэтому универкух старательно уклонялся от всех попыток Рикса или Чарли потолковать с ним по-свойски, как робот с роботом, чтобы прояснить, наконец, ситуацию. Браво попросил ребят закатить себя в пещеру, в самый дальний ее конец, и теперь стоял там в скорбном одиночестве, не отвечая на вызовы дальней связи и не реагируя на прямые попытки контакта.
Ситуацию, которая, казалось, зашла в тупик, неожиданно спасла Аня Годинович. После того как с треском провалились все попытки как-то расшевелить Браво, Аня сказала:
– Не знаю, кто ему нужен, техник-наладчик или робопсихолог. Лично я уверена, что вся проблема Браво в том, что он просто боится попробовать что-то новое. Он нашел для себя хорошее оправдание – неправильно приготовленная пища может причинить вред тому, кто ее съест. Можно подумать, Сара с Кирой, принимаясь за готовку, всякий раз уверены, что у них получится что-то съедобное. Но, если Браво отказывается готовить и мы не можем его заставить делать это, хорошо, пусть работает анализатором. Если он и качество продуктов оценивать откажется, это будет саботаж чистой воды!
– И, между прочим, нарушением второго Закона роботехники! – ловко ввернул Чарли, первым смекнувший, куда клонит Аня.
Рикс же добросовестно протранслировал весь этот разговор Браво.
На следующий день Аня принесла в пещеру две большие корзины с образцами ягод, плодов, корнеплодов и грибов, собранных неподалеку, – все, что на вид казалось съедобным, но не употреблялось в пищу по причине категорического запрета, наложенного Риксом на подобные эксперименты.
Тут надо сказать, что запрет этот уже не раз нарушался. Рикс был не вездесущ и не всеведущ. Пользуясь его отсутствием, дети успели попробовать на вкус кое-что из того, что понравилось им на вид. По счастью, все закончилось благополучно. Но поставить Рикса в известность о том, что ряд растительных продуктов уже прошли тест на съедобность, никто не решался. Поэтому способность Браво проводить химический анализ продуктов оказалась очень кстати. А весьма своевременное напоминание о втором Законе сделало универкуха покладистым.
Поначалу Аня только молча закладывала образцы продуктов в приемную ячейку универкуха и ждала, когда на табло появится информация о его составе и пищевой ценности. Потом она, как бы между прочим, начала вслух прикидывать, как использовать то или иное растение. А в очередной раз, сунув в приемную ячейку заведомо ядовитый гриб – универкух не знал, что прежде, чем консультироваться с ним, девочка показала содержимое корзин хутудам, которые четко обозначили ряд грибов и ягод как опасные для употребления в пищу, – Аня сделала вид, что не поняла выведенную на дисплей информацию.
– О! – радостно воскликнула она. – У нас целая корзина таких грибов! Сегодня же сварим из них суп!
И универкуха наконец прорвало.
– Ни в коем случае! – закричал он. – Эти грибы ядовитые!
– А этот? – показала Аня другой, уже побывавший в анализаторе гриб.
