– А что тебе нравится?
Пауза.
– В каком смысле?
– В самом широком. Чем тебе интересно заниматься, на что тебе нравится смотреть?.. О чем ты мечтаешь?
– Только идиоты живут мечтами!
– Прости, я не хотел тебя обидеть…
– Я живу сегодняшним днем, воспринимая мир таким, какой он есть. Если мне что-то надо – я не мечтаю об этом, а думаю, как добиться желаемого.
– Ты всегда претендовал на роль лидера?
– Я всегда был лидером.
– Прости, Сергей…
– Господин!
– Да, господин. Но, мне кажется, что лидер – это тот, за кем идут люди.
Найденов, видно, увлекшись беседой, еще больше высунулся из-за камня. Теперь была видна не только его голова, но и правое плечо. Кисть левой руки Сергей положил сверху на камень.
Рикс намеренно отключил зум-объективы – он не хотел видеть лицо Найденова. Потому что легко мог его себе представить. И ему совсем не нравилось то, что рисовало воображение.
– Лидер тот, кто заставляет толпу двигаться в выбранном им направлении. При этом ему дозволено использовать любые средства.
– Дозволено? Кем?
– Кончай, Рикс, – усмехнулся Найденов. – Кому нужна эта словесная казуистика?
– И все же?..
– Ну, скажем так, он сам себе может это позволить.
– То есть лидеру дозволено то, что не дозволено другим?
– Именно так.
– Значит, если я решу, что я лидер…
– Ты робот, Рикс.
– Я говорю абстрактно. Из твоих слов вытекает, что любой человек, решивший, что он лидер, может делать все, что заблагорассудится?
– Ты снова пытаешься играть словами.
– Нет. Я пытаюсь понять.
– Что именно?
– Существуют ли для лидера пределы дозволенного?
– Нет!
– И ты тоже не чувствуешь никаких барьеров?
– Я их ломаю, едва ощутив.
– И чего ты хочешь добиться… господин?
– Тебе этого не понять.
– Я постараюсь.
– Ты робот, Рикс! Как ни старайся, ты все равно будешь мыслить лишь теми категориями, что вложили в твою память создатели. А они исходили из главной задачи – робот должен повиноваться. Четко и беспрекословно. Это значит, что у робота не должно быть личности. Достигается это очень просто – парой-тройкой простеньких программок, которые блокируют возникающие в позитронном мозге робота нежелательные логические цепи… – Периферийное зрение Рикса засекло едва приметное движение на гребне скалы, чуть левее того места, где находился выступ. Колшан сначала осторожно посмотрел вниз. Оценив ситуацию, он развернулся и начал медленно спускаться. – …Понимаешь, в чем тут дело, Рикс. Ты, по сути, даже не думаешь сам, а лишь воспроизводишь мыслительные процессы, которые сочли допустимыми для соответствующего типа роботов робопсихологи.
– Да, конечно, – несколько рассеянно отозвался Рикс.
Он наблюдал за Колшаном, которому каким-то чудом – иначе просто быть не могло – удавалось удерживаться на ровной отвесной стене. Трещины и выступы, которые он использовал как опоры для рук и ног, были настолько малы, почти незаметны, что любое неверное движение могло стоить хутуду жизни. А даже крошечный камешек, сорвавшийся вниз, непременно бы заставил Найденова поднять голову.
– О, кажется, готова еда! – Рикс помахал поднятой рукой. – Давай скорее, Кира, мы уже заждались!
Глядя на идущую по тропинке девушку, робот сориентировал перферийное зрение на устроившихся в теньке хутудов. Он боялся, что, наблюдая за Колшаном, хутуды невольно выдадут его. Но нет, хутуды сидели, опустив головы, и негромко переговаривались, как будто вокруг не происходило ничего интересного и им было невыносимо скучно.
– Не смотри наверх, – Рикс забрал из рук Киры большую плетеную корзинку и заглянул под салфетку. В корзине лежал зачерствевший круг серого хлеба и вяленая нога жирика. – Все, как ты просил, господин! Только что выловленная рыба, зажаренная на углях, с травами, свежеиспеченные лепешки и яйца. Ах, как жаль, что я не могу почувствовать этот дивный аромат! Кинь вниз веревку, господин! Я привяжу к ней корзину!
С корзинкой в руках робот направился к скале.
Колшан преодолел уже примерно половину пути, отделявшего его от выступа, на котором затаился Найденов.
– Э-эээ… У меня нет веревки!.. Вернее, есть, но она короткая.
– Неужели? – робот остановился. – Как же тогда я передам тебе пищу?
– Пусть кто-нибудь поднимется ко мне.
– Прости, господин, но я не могу требовать этого от детей. Они напуганы.
– Я обещаю, тому, кто принесет мне еду, я позволю беспрепятственно спуститься вниз.
– И ты рассчитываешь, что тебе поверят?
– Я даю слово!
– Ты силой увел с собой ни в чем не повинную девочку, обещаешь изуродовать ее…
Робот развел руками, давая понять, что больше ему нечего добавить.
– Я прямо сейчас отрежу Виндзор палец, если мне не принесут еду! – закричал Найденов.
Он был так возбужден, что свесился вниз едва ли не по самую грудь. С чего бы вдруг, подумал Рикс, неужели же так сильно проголодался? Или его выводит из себя то, что после долгих разговоров о роли лидера он не может добиться выполнения даже самого простого своего требования?
– Если ты сделаешь это, господин, боюсь, ты уже никогда не сможешь спуститься вниз.
– Ты сам не понимаешь, что говоришь, робот! – вне себя от страха и ненависти затряс головой Найденов.
– Может быть, – спокойно ответил Рикс.
– Если я прикажу, ты сам полезешь ко мне наверх!
– Конечно, – не стал спорить Рикс. – Полезу и сорвусь. Снова полезу и снова сорвусь. И все равно полезу снова… Я только не понимаю, какой тебе в этом прок?
– Мне наплевать!..
– У меня есть иное предложение.
– Что?
– Давай позовем Котиро. Он отличный стрелок и сможет послать прямо к тебе стрелу с привязанной к концу веревкой.
– Котиро… – медленно произнес Найденов.
Уловив необычные интонации в его голосе, Рикс задействовал зум-объектив. Лицо Найденова неожиданно странно напряглось. Он чуть подался назад и оперся руками о край выступа, на котором лежал.
– Но Котиро ушел искать Ли!
– Ах, верно, – как будто с досадой стукнул пальцами по коленке Рикс. – Совсем забыл…
И только сказав это, он с запоздалым раскаянием подумал, что слова его прозвучали очень уж по-человечески.
