– Мне бы домой на пару минут заскочить не мешало.
– Дверь я закрыл на ключ. Там все в порядке.
– Чтобы форму не терять, я хотел бы с собой боксерский мешок захватить. А то в госпитале и так слегка раскис. Кроме того, вчера вечером продукты подкупил. Без холодильника испортятся. Когда вернусь, вся квартира провоняет тухлыми яйцами и говяжьей печенью. Соседи от запаха вешаться начнут. А мне людей жалко. И в деревне мне тоже что-нибудь пожевать может захотеться. Лучше с собой захватить.
– Не возражаю. Думаю, заехать можно. И проблем при этом возникнуть не должно. В деревенском доме у меня старый холодильник стоит, можешь включить его. Хоть весь колбасой забей…
– Я колбасу принципиально не ем.
– Почему?
– В советские времена говорили, что в колбасу туалетную бумагу кладут, а сейчас, я слышал, ту же бумагу, только уже использованную.
– Не могу не согласиться. Могу допустить, судя по вкусу… Но если нет необходимости ко мне заглядывать, тогда можем сразу к тебе ехать. Я жене просто позвоню, чтобы не подумала, будто загулял старик…
Я включил сигнал поворота, перестроился в крайний левый ряд и на ближайшем перекрестке развернулся, чтобы поехать в сторону своего дома. Полковник вытащил трубку, чтобы с женой поговорить…
* * *
Около моего дома меня никто не дожидался. И в самой квартире, к моему легкому удивлению, тоже. Жалко, а то я с удовольствием заменил бы чужую дверь чьей-то челюстью. Полковник Быковский вошел в подъезд вместе со мной, и первым подошел к двери. Проверил «контрольку», которую он установил уходя. В том же месте, в котором утром устанавливал я. В квартиру никто не наведывался. Это, в общем-то, несмотря на желание руки почесать, честно говоря, слегка радовало, но не настолько, чтобы начать по этому случаю плясать. Ни я, ни полковник, по крайней мере, плясать не стали. Боксерский мешок у меня висел в прихожей перед дверью в единственную комнату. Чтобы тренироваться в таком узком пространстве, необходимо было дверь в комнату закрыть. И сделать замах для мощного удара в тесном пространстве было невозможно. Но это было даже удобно для меня. Вообще, любой удар с размаха – это не мой репертуар. Удары должны быть резкими и короткими, с доворотом кулака. Если уж бьешь длинный удар – бей хлестко, как плеткой. Просто руку свою плеткой представляй и бей. Но схватки достаточно часто, чаще, чем при других обстоятельствах, проходят в неудобном для этого помещении. И потому я выбрал такое тесное место для занятий по отработке ударов. И чтобы мешок снять, мне пришлось сдвинуть его, и дверь в комнату закрыть. И, только поставив мешок на пол, я дверь открыл и заглянул в свою квартиру. Почему-то было грустно уезжать из нее. Но прощаться с квартирой я не хотел. Примета нехорошая – прощаться. Напротив, я пообещал квартире мысленно, что вскоре вернусь и доделаю ремонт.
– Продукты не забудь, – напомнил полковник.
Я вообще ничего забывать не хотел, не только продукты. Потому прошел на кухню, а Быковский, как я и ожидал, взвалил на плечо нелегкий мешок и потащил его к машине. Полковникам тоже следует заниматься физическим трудом, чтобы спортивную форму поддерживать. Этого я и добивался. Мне нужно было помимо продуктов захватить и кое-что из моего рюкзака. Когда я вышел с пластиковым пакетом, в который и положил под продукты кое-что, что считал, мне может вскоре понадобиться, Быковский стоял рядом с багажником, дожидаясь, когда я машину открою. Поставив пакет на землю, я «мяукнул» сигнализацией и открыл заднюю дверцу.
– Да, багажника здесь, похоже, совсем нет. Что есть – это не багажник.
– Зато машина мелкая, верткая, как таракан, – не согласился я с отрицанием хороших качеств машины. – На дороге удобная. Перестраиваться из ряда в ряд можно шустро. Это на случай преследования. Цвет, правда, заметный. Но на наших дорогах столько грязи, что машину пару раз не помоешь, она уже камуфлированной станет.
Я открыл дверцу и поставил за переднее пассажирское сиденье свой пакет. Так поставил, чтобы полковнику было неудобно оборачиваться, чтобы в него заглянуть. Быковский тем временем был другим озабочен. Хотя я, зная его обычную хитрость, и предполагал, что он постарается не заметить какие-то угловатые предметы, что в пакете из-под положенных сверху продуктов выпирают сквозь стенки.
– Это все верно, – со вздохом констатировал Быковский результаты своего осмотра машины. – Но я уже рассматриваю транспорт только с точки зрения удобств дачника. Что можно на нем на дачу отвезти. К пенсии так готовлюсь.
– Вообще-то, я где-то читал, что эта машина стоит на вооружении в финской армии. А финны народ не мелкий. Но считают машину для армии подходящей.
– Не буду спорить… Не буду… Главное, чтобы тебя не подводила.
– Она постарается.
Мы уже сели в машину.
– В какую сторону выезжаем?
– На Песчанку дорогу знаешь? За Песчанку пару километров, потом сразу сворачиваешь направо. Дальше я покажу.
– Название деревни… – попросил я.
Полковник назвал. Я включил навигатор, назвал ему деревню, не забыл сообщить, какой области. Навигатор сразу ответил мне, что маршрут проложен, и показал карту, километраж и предполагаемое время в пути. Я с гордостью посмотрел на полковника. В действительности я не ему демонстрировал способности навигатора, а только сам к нему подстраивался, потому что вскоре собрался им воспользоваться.
К главной дороге я выезжал мимо большого девятиэтажного дома. В нужном месте притормозил и сообщил:
– Вот здесь вчера все и началось, что сегодня продолжается.
– Не жалеешь, что ввязался? – спросил Быковский со вздохом.
– Военные для того и существуют, чтобы сограждан защищать. В данном случае я свои армейские обязанности выполняю. Защищаю. Пусть и капитана полиции, но все равно – тем же занят, чем раньше занимался. Если всякой нечести власть дать и ответа с них не требовать, защищать скоро будет некого…
– В этом ты прав…
Ехал я достаточно быстро, но не превышая лимит допустимой скорости, то есть не быстрее чем на двадцать километров в час в сравнении с разрешающими знаками. Держал ту скорость, которая не наказывается. Аккуратничал. Движение из города было достаточно плотное, из чего я сделал вывод, что люди после работы массово стремятся выехать на пригородные дачи. Идет сезон интенсивной работы в огородах – копка грядок, посадка. К новой машине я еще привыкал, вживался в небольшие габариты и верткость в управлении. И предпочитал не рисковать, пока не привыкну управлять «Джимни» в автоматическом режиме. В окрестностях бригады на старой своей машине, перешедшей к жене, я обычно ездил быстрее. Оно и понятно. За семь лет ту машину я чувствовал как продолжение своего тела. К «Сузуки Джимни» следовало еще привыкнуть. Навигатор исправно сообщал, где мне следует перестроиться для поворота, где повернуть. Я бросал взгляд вправо, полковник согласно кивал. Тем не менее до деревни мы добрались быстро, хотя за пределами города недавно прошел дождь, и проселочная «грунтовка» была слегка скользкой. Въехали в деревню. Дом Быковского оказался на другом конце деревни крайним на одной из двух существующих здесь параллельно улиц. Дом небольшой. Сейчас дачники, как я знал, любят себе хоромы строить, друг перед другом свою состоятельность демонстрируя. За полковником не наблюдалось желания пустить пыль в глаза. Он обычно старался держаться скромно. Скромностью отдавал и этот деревенский домик, окруженный забором из штакетника и кустами сирени со стороны улицы. Сирень еще не зацвела. Она обычно цветет в ветреную погоду. Сначала расцветает черемуха, а потом уже и сирень. На улицах стоял май, но и черемуха еще только собиралась расцвести в полную силу, о чем говорило одно дерево через дорогу. При западном ветре запах цветущей черемухи будет, наверное, весь во дворе Быковского. На мой вкус, это приятно. Не знаю, как черемуха действует в отношении окружающего воздуха, но хорошо знаю, что воду она дезинфицирует. В грязную болотную лужу, покрытую тиной и ряской, достаточно бросить ветку черемухи, даже без цветов, и через пару минут воду можно уже пить без боязни подцепить какую-нибудь заразу. Это одна из наук спецназовца – дезинфекция болотной воды с помощью черемухи. Вода становится даже приятной на вкус в сравнении с дезинфекцией с помощью таблеток, растворенных во фляжке.
