Женщин в этот лагерь, похоже, не пускали, и потому часовые несли свою службу более внимательно, чем в предыдущую встречу со мной. Но все же не настолько внимательно, чтобы профессиональный военный разведчик и диверсант не смог с ними справиться.
И профессиональный военный разведчик и диверсант начал действовать…
Эпилог
Не теряя из вида маршрут движения левого часового, я стал смещаться влево. Мне необходимо было выбрать место для внезапной атаки на часового. У разведчиков и диверсантов нет такого понятия, как «удар в спину». Хорошим считается любой удар, нанесенный противнику. И потому я не чувствовал угрызений совести оттого, что буду атаковать со спины.
Пропустив часового мимо себя, я приподнялся, потом присел, сделал шаг вперед и совершил прыжок. Чтобы противник не успел закричать или подать сигнал – удар ему необходимо наносить в горло. Такой удар я и нанес. После этого затащил тело в кусты, внимательно проконтролировал все вокруг на случай тревоги – нет, обошлось, взял автомат часового, гранаты для «подствольника» и две гранаты «Ф-1». Еще мне необходим был шнур или леска. Я обыскал карманы часового, но ничего подходящего не нашел. На всякий случай снял с его башмаков оба длинных шнурка. И после этого двинулся к правому часовому. Там вся операция повторилась с классической точностью. Но не потому, что я не знаю других способов нападения, а только потому, что уважаю классику. Лучше классического варианта еще никто ничего не придумал. У правого часового я забрал только гранаты, не взяв автомат. И еще снял оба шнурка. Не будет бечевки, не будет лески или проволоки, попробую обойтись шнурками. Там, на Северном Кавказе, у меня был случай, когда требовалось поставить «растяжку», но тоже не было ни проволоки, ни бечевки, ни лески. Тогда я обошелся корнем ели. У ели длинные поверхностные корни. И они очень крепкие. Я читал, что древние викинги не пользовались гвоздями при строительстве своих драккаров, а использовали корни ели – прочные и эластичные. Просто связывали доски между собой. И я использовал тогда несколько связанных тонких и длинных корней. И сработало. На корень обратят внимание в последнюю очередь. Проволоку, леску, бечевку заметят раньше. Жалко, здесь, в степях Донбасса, ели не растут. Дубовые и грабовые корни растут не на поверхности земли, а в глубину стремятся. Корни березы и татарского клена не имеют той же эластичности, что корни ели, и не подходят для дела. Придется, возможно, и шнурками обойтись. Я связал шнурки, получилось почти два с половиной метра, но этого мне было мало. Для самой растяжки, как я подозревал, этого должно было бы хватить. Но при подготовке растяжки необходимо приматывать прижимной рычаг гранаты, а для этого требовались дополнительные шнурки. Пришлось и за угол прогуляться, и еще раз повторить классическое нападение на часового. Уже на третьего. И снова я забрал гранаты и шнурки. Лишний автомат мне был, как мне подумалось, не нужен. Потом, еще кое-что сообразив, я забрал автомат с собой. По пути прихватил и автомат второго часового. Нести мне недалеко. И только после этого, подготовившись, я распластался на спине, сначала просунул под проволокой свой груз, свой рюкзак, потом сам пальцами аккуратно приподнял нижний ряд колючей проволоки и вдвинулся на территорию, которая с этой стороны уже не охранялась. Дело было сделано. Начало положено. Осталось только удачно завершить начатое…
* * *
В склад боеприпасов я проник без всякого труда, просто разрезав веревку с пломбой из деревянной основы с кругляшком посредине и мастики, попутно подумав, что и эта веревка может стать частью «растяжки», для чего срезал и ее. Причем «растяжку» я решил сделать из шести гранат «Ф-1», что создаст мощный одновременный взрыв. В самой складской палатке я мог без боязни использовать свой слабенький фонарик-зажигалку. Палаточная ткань была прочной и плотной, двухслойной, и не пропускала свет, тем более такой слабый. Но даже этот слабый луч помог мне осмотреться и все оценить. Посредине были поставлены большие длинные ящики. Я понял, что это и есть сами реактивные снаряды. Без щелчка, придерживая их пальцами, открыв два защелкивающихся замка, я приподнял крышку верхнего ящика, чтобы убедиться в своей правоте. Так и оказалось. Чтобы замками больше не пользоваться, я сразу подсунул под крышку два автомата с заряженными «подствольниками». Причем поставил автоматы так, чтобы стволы гранатометов смотрели в корпус снаряда, тогда как автоматные стволы лежали поверх корпуса. Я не знал, где у этого снаряда располагается емкость с твердым горючим. Но предположил, что если не попаду в емкость с горючим, то, возможно, попаду в боевую часть. Хотя бы из одного «подствольника». И именно туда «подствольники» направил. При этом расчет мой был из-за незнания весьма приблизительным. Я примерно половину снаряда отвел под двигатель, половину под боевую часть. Взрыватели в снаряды ввинчены не были.
Справа, чуть в стороне, стояли ящики значительно меньшего размера. Открыв первый, я увидел, как мне показалось, обыкновенные боеголовки-взрыватели от мин сто двадцатого калибра. Те, что вроде бы навинчиваются на мину перед выстрелом. Это было как раз то, что мне и требовалось. Но вдруг я подумал, что это взрыватели не от мин, а от этих самых реактивных снарядов для РСЗО «Град». Решил попробовать. Взял один взрыватель, открыл большой ящик и попробовал навинтить. Взрыватель навинчивался без проблем. В каждом ящике было по два снаряда. Но я решил «зарядить» только верхний ящик, поскольку снять его и добраться до нижних у меня у одного просто не хватило бы сил. А потом положил туда же, в верхний ящик, еще несколько взрывателей. И переставил автоматы так, чтобы они стреляли из «подствольников» по взрывателям. Один по ввинченному в снаряд, второй по лежащим в ящике.
Теперь мне предстояла кропотливая работа, не терпящая суеты. Но работать с гранатами я научился давно и, судя по тому, что до сих пор жив, всегда работал с ними удачно. Я срывал кольца, приматывал прижимной рычаг шнурками и бечевкой от печати к корпусу, но не завязывал никаких узлов, чтобы при падении гранаты обмотка разматывалась и освобождала рычаг. Оставлял только «поводки» длиной в полметра. То есть мастерил обыкновенные «растяжки». Самое сложное состояло в том, чтобы ни одна граната не упала, пока я укладывал четыре штуки на край ящика со взрывателями. Удержать одной рукой все четыре на месте было сложно. Вторая рука в это время держала крышку ящика. Пришлось прижимать гранаты не пальцами, а менее чувствительным предплечьем. Самый волнующий момент наступил тогда, когда предстояло предплечье вытащить и прижать гранаты краем крышки. Это никак не получалось, и я решил уже было обойтись одной гранатой, но потом сосредоточился, и все вышло точно. Крышка гранаты прижала. Две гранаты я точно так же уложил под крышку большого верхнего ящика, для чего пришлось отказаться от затеи с автоматами. Автоматы просто были большего размера, чем гранаты, и не позволяли крышке плотно прижать мои снаряды. Я решил, что «растяжка», как многократно опробованное средство, надежнее. И положил автоматы на соседний ящик. Вот как сказалось незнание предмета, с которым пришлось работать. Если бы я заранее все продумал, то мог бы просто запросить полковника Росомахина, и он прислал бы мне полную инструкцию по действиям. Однако опыт приходит только к тому, кто что-то делает. В этом я многократно убеждался. Мне осталось только завершить начатое. Но тут оказалось, что мне не хватает шнурков и веревки. Отправляться на поиски новых часовых – это уже слишком. Я просто высунулся из палатки, отрезал от полога несколько полосок, привязал их к поводкам от гранат, а потом еще через один поводок натянул полоску поперек входа на уровне десяти сантиметров от земли. В темноте эта брезентовая полоска не будет заметна. На всякий случай я нарезал еще целую кучу таких же полосок из внутреннего слоя ткани палатки и бросил их туда же. Попробуй теперь понять, что это такое. Я сам уже не понимал.
