– Гей, хлопцi, складайте в купу зброю, i бiгом звiдси по домiвках! Швидко! Поки я вас вiдпускаю…
[36]
Команда была выполнена молниеносно. Даже если бы им их офицер командовал, они бы так быстро не среагировали и не подчинились. Я и не сомневался. Я слышал, как перед этим испуганно шептал рослый краснощекий парень, кажется, тот, что приезжал сегодня к нашему дому с офицерами, которых расстреляли:
– Это тот, которого сначала отравили, а потом взорвали… Он с того света пришел…
Шептал почему-то по-русски. С перепугу родной великий язык забыл. Впрочем, я украинским владею с детства и потому понял бы его, даже если бы он говорил на родном языке. А если я понял, я обязан был бы этим воспользоваться. И я воспользовался.
Где были дома разбежавшихся и куда они направились, я не предполагал. Тем не менее они стремительно разбежались. И теперь передо мной осталось только трое – испуганный больше других волосатый гориллоподобный человек, которого при моем приближении, как я слышал, называли Гризли, и два офицера, судя по форме, другой страны. Гризли был скорее всего просто суеверным человеком, а двое других были просто не бойцами. Полковник Росомахин предупреждал меня и об американском турке майоре Гризли, и о двух саудовцах. Всех троих следовало попытаться захватить. Захватить и, если удастся, доставить в Россию. Турок будет доказательством того, что на стороне Украины воюют турецкие диверсанты, а саудовцы интересны ГРУ, как я понимаю, какими-то своими разработками, поскольку они здесь не просто служат, а работают как химики в лаборатории.
– Зброя на ганок! Вас це теж стосується…
[37]
– прохрипел я.
Гризли перевел, как я понял, мои слова. Он первым положил на бетонное крыльцо свой автомат. За ним упал на бетон и автомат того из химиков, что был помоложе. Последний медлил, но не потому, как мне показалось, что был активно против, а только испуг сковал его действия. Да и в руке у него был не автомат, а только автоматический пистолет «Глок-18», но без приклада, следовательно, с сильно ограниченными возможностями в автоматической стрельбе.
Этот человек держал руку на плече своего более молодого соотечественника, но не для чего иного, кроме как чтобы самому держаться на ногах и иметь опору. И при этом шептал что-то.
– Что он говорит? – спросил я майора Гризли.
– Он говорит, что такого не бывает. Что такого не может быть с точки зрения науки, а он ведь профессор и знает, что такое наука… – Гризли, как я понял, первым начал приходить в себя.
А как только я это понял, то шагнул вперед и ногой отбросил его автомат с крыльца. Следом за ним отбросил и автомат более молодого саудовца, после чего просто протянул руку и посмотрел требовательно на старшего саудовца. Тот послушно передал мне свое оружие.
– Маскарад! – вдруг вскричал майор Гризли.
Я, не поднимая руку, чтобы не дать этим команду снайперу, наставил на Гризли палец, словно предупредил. Он орать перестал.
– Докажи… – потребовал старший саудовец. – Докажи, что это ты.
Майор переводил.
Я кивнул на два трупа на крыльце.
– Вот… Доказательство…
Я сказал по-русски, но Гризли, оказалось, и русский язык знает. И перевел профессору. Но сам же возразил на мои слова:
– Ты показывал. Снайпер стрелял издалека из винтовки с глушителем. Твой жест был условным, и потому оба раза одинаковым. Это, – последовал кивок на тела убитых, – не доказательство.
Он был, видимо, опытным диверсантом и быстро просчитал ситуацию правильно.
– Докажи…
– А зачем мне это нужно?
– Докажи…
– Как? Тебя убить?
– Профессор разрезал тебе живот, когда минировал тело. У тебя на животе должен остаться след и швы… Докажи…
Я расстегнул куртку и показал шрам на животе. Тот самый, который увидела мама и который неумело зашивал без наркоза младший сержант Нафаня.
Я мог бы сказать, что у мертвых и у живых швы затягиваются по-разному, но это заострило бы внимание на шраме. А на крыльце присутствовал только свет, выходящий из окон, то есть царил полумрак. Шов был заметен, и все. Этого оказалось достаточно.
– Как же так… – растерянно сказал профессор.
Но Гризли, как я и предполагал, уже пришел в себя.
– Когда ты успел швы снять? – со злой насмешкой спросил он и тут же ударил ногой по пистолету «Глок» в моей руке. Пистолет отлетел в сторону. Гризли сделал шаг назад и откуда-то из-за спины вытащил большой нож. Я скоростным движением обнажил свой. Разница между нами была в комплекции. Мой затылок едва доставал до носа майора, в плечах он был меня шире почти вдвое, и руки имел несравненно более длинные. Кроме того, нож он держал нижним хватом, тогда как я – верхним
[38]
, из чего я сделал вывод, что он имеет понятие о ножевом бое. Гризли же подумал, что я этого понятия не имею, значит, он может со мной справиться. И напрасно он перестал смотреть за моей рукой, потому что мой большой палец сдвинул предохранитель стреляющего устройства и лег на кнопку стрельбы.
– Значит, ты хочешь быть убитым… – сказал я с сожалением.
По правде говоря, я бы лучше постарался доставить Гризли в ГРУ живым.
– Попробуй, старик… Я тебя сделаю покойником дважды до того, как снайпер успеет выстрелить…
Гризли стоял между мной и дверьми, то есть он считал, что я закрываю его от снайпера. Глупая мысль. Он слишком большой, чтобы за меня спрятаться. Майор несколько раз махнул рукой, я отступил и при этом постарался выстрелить в тот момент, когда Гризли переставлял свои тяжеленные башмаки. Делал он это шумно. Стреляющий нож стреляет тише. И потому выстрел не был услышан. Но я одновременно с выстрелом второй рукой показал пальцем на колено Гризли. И пуля в тот же момент пробила ему коленную чашечку. Гризли упал. Мне удалось, таким образом, и от снайпера его уберечь.
Два саудовца мне вообще опасения не внушали.
– Кто из вас меня отравил? – спросил я. – А кто взорвал? На колени оба!
Они не понимали. Я махнул ножом у горла корчащегося от боли Гризли.
– Переводи…
Он с руганью перевел. Саудовцы упали на колени.
Я дал знак в сторону БМП. Машина попыталась въехать прямо на крыльцо, но Нафаня перестарался. Ступени провалились, и проехать ближе не удалось. Однако Нафаня с ефрейтором Калашниковым почти сразу выскочили из машины и тут же начали вязать руки пленникам. Потом их подвели к двойным задним дверцам, чтобы затолкать в десантное отделение. Через площадь на помощь товарищам бежал снайпер. Гризли загрузили первым. Саудовцев я остановил и задал им несколько вопросов на английском языке, который оба знали лучше, чем я. Потом взял за шиворот профессора и повел в здание. Профессор своим ключом открыл кабинет и показал мне два ящика. Я выбросил сквозь стекло табуретку. Иначе солдаты не услышали бы меня. На мой зов прибежал младший сержант Фазанец. Он, повесив ремень винтовки на плечо, стал поочередно выносить ящики. С осторожностью, как я и предупредил. Профессору поработать грузчиком я не разрешил. Саудовцам верить – своей жизнью не дорожить. Уронит – и взорвет и себя, и всех нас. Сам же я нашел на столе раскрытый, но выключенный ноутбук профессора.
