Кравченко и Величко встретили его молча. Они оценили всю опасность ситуации и уже сумели перевести дыхание. Но все обошлось. Командир уцелел.
Лесничий подошел к товарищам, вздохнул и приказал:
– Уходим! Затея не удалась.
– И как теперь?.. – Величко хотел, чтобы перед ним выложили все и сразу.
– Это был только один из вариантов. Будем использовать другие. Но проверить этот все равно требовалось. Он был самым многообещающим. Да и худа без добра не бывает. Мы уничтожили диверсантов, значит, спасли чьи-то жизни. Тоже хорошо. Уходим. Юрий Прокопьевич, конечно же, слышал взрыв и весь, наверное, испереживался. Человек немолодой, пожалеем его сердце.
Когда волкодавы прошли половину завала, впереди мелькнул слабый желтый луч. Это был явно не тактический фонарь, какие имели при себе спецназовцы. Ими же пользовались бойцы диверсионной группы укропов.
Волкодавы сразу выключили свои источники света, подняли оружие и остановились. Тепловизионные прицелы в данном случае помогали больше, чем фонари. Надо сказать, что этот слабый луч не вызывал у офицеров особого беспокойства. Может быть, работала их интуиция.
Она не подвела.
– Юрий Прокопьевич!.. – первым узнал шахтера по силуэту, вырисовывающемуся в прицеле, старший лейтенант Кравченко.
– Он, – согласился Лесничий.
Шахтер подошел ближе и проговорил:
– Слава богу, все в порядке. Я уже молился за вас…
– Только твоими молитвами мы и вышли, – сказал Величко. – Выбежали.
– Что там взорвалось?
– Укры шли. Диверсионная группа, наверное.
– Как они туда попали?
– Я бы спросил, – сказал Лесничий. – Но уже некого. Последний гранату бросить хотел, да не успел. А потом и все тела завалило.
– Сколько их было?
– Десяток.
– Понятно. Здесь все кругом еле-еле держится. На честном брехливом слове, так сказать. Выходим быстро, но соблюдаем осторожность! – Юрий Прокопьевич чувствовал себя самым опытным подземным жителем и начал командовать.
Он первым двинулся к выходу. Волкодавы пошли за ним. Все молча добрались до бокового прохода, не обозначенного на карте.
Там Сергей Ильич остановился, показал лучом фонаря на решетку и спросил шахтера:
– А это что, Юрий Прокопьевич?
Шахтер пожал плечами и ответил:
– Я здесь не работал. Не могу сказать. Но добыча тут точно не велась. Это просто какое-то ответвление горизонта. Рельсы туда не идут. Впереди завал. Думаю, когда-то начали что-то строить и бросили из-за завала. Такое случается. Порода оказалась слишком мягкой.
– А может оттуда быть выход на поверхность?
– Сомневаюсь. Для этого нужно отдельный шахтный ствол возводить. А смысл какой? Один есть. Его вполне хватает. Где-то дальше второй. Там уголь поднимали. А это… не знаю. Шахту давно строили. Раньше и технологии были другие. Те проекты нам сейчас непонятны. Ничего сказать не могу. Прежде с одного горизонта на другой можно было по деревянным лестницам пробраться. Значит, и выход такой же может быть. Но точно я ничего сказать не могу.
– Диверсанты укров шли в эту сторону, хотя и не знали, что здесь стоит клеть. Как они смогли бы подняться?
Юрий Прокопьевич только молча пожал плечами.
Вскоре они выбрались на поверхность и стали снимать ручную лебедку.
Шахтер взял из рук Лесничего фонарь, подсветил себе и заметил:
– А смазка-то на лебедке свежая. Похоже, диверсантам кто-то с этой стороны помогал подниматься.
Глава 14
Новость об уничтожении группы диверсантов сразу заинтересовала длиннобородого казака Ивана Ивановича Иванова, поскольку таковы уж были его должностные обязанности. Получив согласие Стерха, он быстро обзвонил нескольких командиров подразделений, которых пожелал использовать в поиске, и уехал на квадроцикле в сторону шахтерского поселка. Маршрут ему был знаком. Он утром уже проехал его в обе стороны.
До этого водитель автобуса доложил, что ни грохота взрыва, ни выхода пылевого облака из шахтного ствола не слышал и не видел. Должно быть, все это не вышло за пределы верхнего помещения. Но он заметил двух мужчин, молодого и пожилого. Они прошли со стороны поселка мимо шахты куда-то в глубину, к дымящим терриконам. Но там никому нечего было делать.
Именно эту парочку и хотел найти начальник разведки батальона. Иван Иванович подозревал, что это и есть те самые люди, которые помогали диверсантам перебираться в тылы расположения батальона ополчения. Наверное, они провели туда уже не одну группу.
– Вот такие у нас дела творятся, – сказал Стерх. – Все как на нормальной гражданской войне. Не разберешь, где свой, а где чужой. Ладно. Будем разбираться. У Ивана Ивановича хватка бульдожья. Если он вцепится, то не отпустит. А у меня свои заботы. Если я не нужен, то поеду готовить операцию. Потом созвонимся.
– Да, созвонимся, – согласился Сергей Ильич.
Признаться, присутствие ополченцев не столько помогало работе боевой группы ЧВК, сколько мешало ей. А дел еще оставалось много. Время крепко поджимало. Волкодавам следовало срочно искать возможность проникновения на территорию, подконтрольную заморскому ЧВК.
– Суматоха, что у тебя нового?
– Докладываю, командир. Соломон подтвердил свой приезд. Значит, стоит ждать. Матрасники не доложили ему про свою попытку неудачной атаки на нас. Я было подумал, что такое сообщение прошло по какому-то другому каналу, например, по телефону кодированной связи, но из последующей переписки понял, что его не было вообще. «Гуси», похоже, трепетно берегут свою безупречную репутацию. Тут Иван Иванович рассказывал, что в донецком аэропорту двух морских котиков недавно завалили. Хотели тела америкосам передать, а те не берут, говорят, их спецназ здесь не воюет. Вместе с котиками еще два ведра польских наемников положили. Эти тела забрали сразу, без возражений. Назвали свой спецназ добровольцами. Но это их беда. Я, кстати, выставил на сайте у наших «диких гусей» фотографию их хмырей, прикованных к трубе. Но для качественной съемки там темновато было. Лиц на снимке даже я не различал. Коллинз признаться не захотел, говорит, что не понимает, кто на фотографии, хотя внимательно, по его словам, ее рассматривал. Не нашел знакомых. Он только обратил внимание Соломона на то, что все пленники без правого ботинка. Сказал, что о подобном уже слышал, вчера такое же произошло с их убитыми. Мол, что это какая-то жуткая казачья магия, куда более сильная, чем вуду. Я так думаю, Коллинз всерьез поверил уверениям талантливого фантаста волкодава Величко. По моему скромному мнению, у полковника на почве правого ботинка наблюдается устойчивый синдром. Я бы назвал это заворотом мозгов. Если прочитать его переписку, становится ясно, что Коллинз напуган, как девочка, услышавшая страшную сказку. Хотя удивляться такому не стоит. Все матрасники – дети Голливуда, воспитаны на всяких глупостях, в том числе и на ужастиках. Теперь Коллинз стращает самого Соломона, который про правый ботинок расспрашивал в подробностях. Тоже, должно быть, от боязни магического воздействия основательно наложил в подштанники. При этом Коллинз обосновал свои геройские действия, в ходе которых понес новые потери, преследованием и уничтожением казачьей разведки. Она, получив накануне отпор, решила сегодня атаковать куда более солидными силами. По словам Коллинза, нападение было пресечено до того, как успело начаться. Во время преследования «гуси» уничтожили больше половины атакующих – двадцать восемь человек. Интересно, как они у нас, казаков, столько нагаек насчитали? Или хотя бы стволов? Впрочем, дело не в этом. Короче говоря, отбились они от нас успешно. Однако, к сожалению полковника, около двадцати казаков сумели в темноте убежать. Организовывать длительное преследование «гуси» не стали, не желая оставлять без присмотра свою базу, которую могла атаковать другая группа казаков. Документов на трупах, по словам Коллинза, не обнаружено. А забирать тела было хлопотно из-за их количества. Требовалось без дороги подгонять грузовик, а туда проехать сложно. Потому заниматься этим герои не стали. После вылазки вернулись на базу. Они получили приказ идти разными путями, чтобы не стать групповой мишенью для какой-нибудь высокоточной ракеты, которая была применена накануне вечером против их грузовика с минометными расчетами. Потому до общего сбора невозможно было подсчитать собственные потери. И только на базе Коллинз обнаружил, насколько эти потери велики – недосчитались семерых. Казаки, видимо, воевать умеют, хотя бойцы ЧВК говорят, что действовал, судя по всему, снайпер, которого невозможно было обнаружить стационарными приборами. Он засел по другую сторону холма и оставался невидимым с базы. Коллинз подозревает, что казаки проводили заранее подготовленную операцию, специально выманивали бойцов ЧВК под огонь снайпера или даже нескольких. При этом они не ожидали наличия у противника такого высокотехнологического оснащения, которое позволит обнаружить и уничтожить их самих. Казаки думают, что на базе стоит простая украинская часть. Свою операцию Коллинз считает успешной, несмотря на потери, тем не менее заявляет о необходимости значительного подкрепления для успешного проведения основной операции.
