Лесничий мало знал о том, как строились церкви на Руси. И раньше вообще считал, что священников хоронят только внутри церковной ограды, но никак не в склепах. А склепы делают, как он слышал, в монастырях для святых старцев, которые нашли себе там приют. Здесь был не монастырь, а обычная, хотя и старинная, церковь. Тем не менее в подвале имелись склепы. И неизвестно было, кто в этих склепах похоронен. Может быть, даже и не священники, а просто какие-то знатные люди.
– Нам в левое крыло! – подсвечивая всем своим фонариком и показывая лучом, как жезлом, направление, сказал комбат. – Направо – в склепы…
– И много склепов здесь? – поинтересовался Кравченко.
– Шесть, кажется. Я сам их не рассматривал. Мой начальник разведки весь подвал обшарил. Подозревал, что здесь есть какой-то подземный ход. Церковь когда-то давным-давно поляки осадили. Местные жители отбивались от них из-за церковной ограды. И могли прорыть подземный ход для вылазок. И нашел-таки… Только там все завалено. Сейчас уже не пройти, не проползти…
– Электричества здесь, понятное дело, нет, – констатировал факт Суматоха, дважды щелкнув попавшим под луч его тактического фонаря выключателем.
– Во всем районе практически нет. Подстанция на четверть мощности работает. Здание разбито. Восстановили, что смогли. Остальное восстановлению не подлежит. Полностью заменять надо. Радиаторы трансформаторов разбили, масло вытекло. А без масла никак нельзя. Свет у нас дают на несколько часов поквартально в поселок, чтобы люди обогревателями смогли дома прогреть и телефоны подзарядить, и все. Уже привыкли во мраке жить. Чего от всей души и всей Укропии желаем вместе с их Потрошенко…
– Электричество мы подключим, – пообещал Суматоха. – Пожалуй, в первую очередь. Естественно, не на поселок, а для себя.
– Вот первая комната. – Надкалиберный провел лучом вправо и влево, показывая просторное помещение и словно бы стены лучом ощупывая. Воздух в комнате, не имеющей ни окон, ни вентиляции, был сыроват и имел запах плесени, но «волкодавы» не собирались здесь задерживаться надолго и не намеревались сами плесенью покрываться. – Дальше еще три. Потом маленькая четвертая тупиковая комнатка. На этом ваше крыло подвала кончается. Второго выхода нет. По соседнему крылу гулять не рекомендую. Там запах нехороший. Могильный откровенно!
– Здесь тоже воздух не парковый, – спокойно заметил Редкозуб. – Но мы его подсушим, легче будет. Трубы здесь вывести невозможно?
– Перекрытия крепкие. Литые, армированные. Без компрессора с отбойным молотком не справиться. Даже не пытайтесь.
– Значит, придется электрическими обогревателями пользоваться. Солярки для генератора должно хватить.
– Хватит, – подтвердил Лесничий. – Мы здесь все равно долго сидеть не будем.
Он еще не предупредил свою группу о том, что планы операции существенно меняются из-за бегства в Москве майора Черловского, и об опасности, которой подвергается в своем теперешнем положении их товарищ «волкодав» Иващенко. Но сам не думать об этом просто не мог и потому нервничал, что, впрочем, не было заметно со стороны…
* * *
Пока группа «волкодавов» занималась переноской груза из кузова своей машины и из микроавтобуса, командир группы, не желая терять время, сел на первый принесенный ящик вместе с комбатом Надкалиберным. И сразу раскрыл карту, которую комбат тут же осветил своим фонарем, поскольку тактический фонарь Лесничего был закреплен на автомате.
– Загляни сюда. Ты, комбат, вот это место знаешь? – ткнул Лесничий в карту карандашом.
– Семихатка? Знаю. Мы там рядом в деревне Ратино штаб батальона до общего отступления держали. – Комбат показал на карте деревню, где когда-то квартировался их штаб.
– И с окрестностями, полагаю, знаком хорошо?
– В пределах десятка километров от штаба все кругом пешком обошел и на своем брюхе обползал. Брюхом, можно сказать, каждую кочку ощупывал.
– Меня одно место особенно интересует. В круг твоего знания входит. Попадает в твой десятикилометровый радиус. Бывшая метеостанция… Знаешь такое место?
– Знаю. У нас там в свое время минометный дивизион стоял[37], – кивнул комбат. – Сама позиция была дальше. А на метеостанции их база была. Склад боеприпасов, запасные орудия, палатки для проживания. Потом дальше в тылы перебросили, когда стали фронт выравнивать.
– А сейчас там что?
– Хороший вопрос. А я это обязан знать? Только так, мимолетно, разве что… По данным разведки, там «нацгвардия». Издали видели черные мундиры. А что за подразделение, неизвестно. Большому подразделению там не поместиться. Места не хватит. Но там, в округе, во многих деревнях разные ихние стоят. «Чернорубашечники», как мы их зовем. Против нас они, в основном, и воюют. Армейцев мы редко видим. Разве что в качестве привета от артиллеристов.
– Хорошо. Тогда вопрос такой. Уже более практический. Где-то поблизости небольшой группе, типа нашей или даже части нашей группы, есть возможность разместиться? Хотя бы на пару суток или даже только на сутки?
– «Поблизости» – понятие растекаемое. Это и километр, и два, и пять… Все по нашим меркам будет поблизости. Говори конкретнее. Тебе что, нужны условия прямой видимости?
– Не обязательно, хотя это было бы идеально. Я не думаю, что они, как «матрасники», выставят электронную систему контроля. Нет у них такого оборудования.
– Ага… Понятно. Значит, это ты со своими парнями «похоронил» в прошлый месяц «матрасную» ЧВК. В батальоне Стерха…
– А ты что-то об этом слышал?
– Война слухами живет. Много сказок наговорили. Значит, ты и есть тот самый «казачий спецназ», которым укры детей пугают?
Понятие «ты» в данном случае было идентичным понятию «твоя группа».
– Я тоже об этом слышал… – обтекаемо ответил Лесничий. – Пусть боятся. Мы все в группе потомственные казаки. И кубанские, и донские. Хотя лампасы и бороды не носим.
– Частная военная казачья компания? – усмехнулся Надкалиберный. – Хорошо звучит. Так где ты хочешь устроиться? Конкретные требования выкладывай. Если вблизи от метеостанции, с условием прямой видимости, то есть только один вариант – на сельском кладбище. Кладбище заброшенное. Сейчас там не хоронят даже убитых солдат. Им обычно одну большую яму выкапывают и тела туда бульдозером сгребают. Это у укров новые похоронные услуги. Традицию такую пытаются установить. Чтобы число «двухсотых» в отчетности уменьшить. Списывают их на попавших к нам в плен или просто пропавших без вести. А то и в дезертиры заносят. Чтобы родители не трепыхались и не суетились, деньги не требовали и не возмущались. Пусть себе, думают, ждут старики… Короче говоря, есть забытое Богом кладбище. Там укрыться вполне возможно. Пока снега нет, там можно среди могил прятаться. Можно даже несколько новых могил выкопать, будут вместо полнопрофильных окопов. Маскировочная сетка у меня есть, могу выделить. Но снег выпадет, следы от любого передвижения останутся. Придется срочно куда-то перебираться, потому что там и костер не разведешь, и даже руки не погреешь.
