Но бойцы армии ДНР не особенно обращали внимание на данный принцип. Лесничий уже знал об этом по прежним командировкам сюда.
Сергей Ильич остановился рядом с «УАЗом», вышел, протянул руку комбату и представился:
– Старший лейтенант Лесничий.
– Сергей Ильич, кажется? – переспросил Ржавый.
– Он самый.
– А я Владимир Иванович. Будем сотрудничать, значит. Мы здесь слишком долго стояли. В наших обстоятельствах это опасно. Давайте сразу переедем ко мне в штаб. «УАЗ» впереди, вы за нами. Дорога плохая. Добираться будем больше часа. Там и поговорим. С вашего разрешения, я сниму оцепление, сменим номер на вашей машине.
Ржавый вытащил из-за спины сигнальный пистолет и запустил в воздух зеленую ракету, а за ней – две белых. Это, видимо, и было условным сигналом. Потом комбат кивнул бойцу из своего сопровождения.
Тот достал из «УАЗа» два автомобильных номера и шуруповерт на аккумуляторах. Не прося ничьей помощи, боец снял московские номера и поставил украинские. Прежние он не глядя пихнул в чью-то руку, высунувшуюся из микроавтобуса. Судя по величине этой самой лапищи, о сохранности родных номеров «Фольксвагена» позаботился Иващенко, которому, не считая водителя Рината, чаще других доводилось пользоваться этой машиной.
Лесничий сел за руль микроавтобуса. Ополченцы забрались в свою машину.
Слова комбата «дорога плохая» полностью соответствовали действительности, но машины не подвели. «УАЗ» пыхтел дизельным двигателем, выбрасывал в атмосферу струю несгоревшей солярки, но преодолевал все трудности, уверенно справлялся с преградами. «Фольксваген» с такими дорогами в своей практике, скорее всего, не встречался. Тем не менее он терпеливо тащился за внедорожником, почти полз, но умудрился ни разу не сесть защитой картера на кочку.
Хорошо еще, что в окрестностях уже пару недель не было дождей. В грязь по этой так называемой дороге даже «УАЗ» не проехал бы.
Так вот неторопливо, без суеты машины проскочили насквозь два маленьких хутора, не имеющих освещения на улицах, и добрались до большого села, вытянутого вдоль дороги. Сюда им и следовало добраться. Сергей Ильич судил об этом по карте, которую изучил еще на подмосковной базе и хорошо помнил. Когда автомобили приехали в штаб, Лесничий сразу отозвал Ржавого в сторону от крыльца, на котором стояли несколько человек с оружием в руках, и спросил едва слышно, чтобы ни до кого со стороны его голос не дошел:
– У вас здесь работал крот. Где он сейчас?
– Не хотите с ним встречаться?
– В СБУ уже известно, что наша группа к настоящему моменту вернулась на свою базу. Мне не слишком улыбается идея прослыть лжецом, – сказал командир боевой группы волкодавов и холодно улыбнулся. – Пусть даже я буду вводить в заблуждение противника. Так мне легче будет обмануть его впоследствии. Это своеобразная разновидность маскировки.
– Какова первая мысль человека, которого вдруг уличают во лжи? – неожиданно задал вопрос комбат.
– Наверное, он думает, что бы такое еще соврать, чтобы показаться честным, – слегка растерянно поговорил Сергей Ильич.
– Правильно. Это возможный ответ на ваши опасения. Если бы вы встретились с кротом, то придумали бы, что сказать. Я уверен в этом. А что касается непосредственно самого крота, то можете вообще не волноваться. Его вчера свои же укропы при неожиданном обстреле накрыли миной. Прямо в доме, который он занимал. К сожалению, жив, отправлен в госпиталь с несколькими ранениями и контузией. Брус перекрытия ему на голову упал. Тяжелое сотрясение мозга. При этом крот остается под присмотром нашей службы безопасности. Пока безвреден. Потом решим, как его использовать. Но пару недель он точно с постели не поднимется. Вы же не планируете задерживаться здесь на такой срок?
– Мы побудем у вас два, от силы три дня.
– Значит, не встретитесь. Но мы с ним сами разберемся. Он, кстати, грамотный специалист. Мне откровенно жалко безвозвратно терять такого человека. Бывший учитель математики. Считает безошибочно, прямо как калькулятор. Давайте пройдем ко мне в кабинет. Там говорить будет удобнее, чем на улице. Здесь слишком много посторонних. Потом каждый из них пожелает задать мне вопрос про вас.
Кабинет у комбата был тесный, но они поместились там без проблем. Даже умудрились оба присесть.
Разговор оказался недолгим. Сергей Ильич изложил свои задачи, сказал, какая помощь ему понадобится. Ржавый был готов оказать ее. Он особо обрадовался, когда Лесничий объяснил ему, что все дела ЧВК «Волкодав» должны быть занесены в актив батальона. И вообще, чем меньше людей знает о том, что здесь присутствует российская ЧВК, тем лучше. Взаимопонимание было достигнуто полное.
– Если будут вопросы со стороны тех людей, которые видели нас, то скажите им, что из Донецка приехали инструкторы для временной работы в учебке. Или какие-нибудь проверяющие. Не знаю уж, что сейчас у вас модно. А теперь мне нужно добраться до майора Святославова. Я в принципе знаю, где его искать. Наверное, мы обойдемся и без провожатого.
– Это невозможно, – заявил комбат. – Охрана у нас в батальоне усиленная. По известным вам обстоятельствам. Если поедете без сопровождения, то мои ребята запросто могут сжечь вашу машину. Не думаю, что вам это понравится. Да и к Святославову вас охрана не пустит. «Красуха» работать когда закончит?
– Уже, я думаю, должна. – Лесничий вытащил телефон и убедился в том, что связь работала. – Да, закончила.
– Фалерро! – позвал Ржавый, и в дверь тут же вошел один из тех людей, которые вместе с комбатом встречали волкодавов на дороге. – Он вас проводит. Это наш испанский доброволец. Бывший спецназовец сил быстрого развертывания НАТО. Надежный человек. А я позвоню охране, скажу, чтобы вас пропустили к Святославову и самого майора разбудили. Поезжайте.
С отставным майором спецназа ГРУ Святославовым Лесничий чувствовал себя легче и свободнее, чем с комбатом Ржавым. Конечно, они были представителями разных поколений, но одной и той же службы, поэтому имели много общего и в поведении, и в понимании ситуации. Пока волкодавы занимались обустройством помещения, выделенного им, Сергей Ильич и майор Святославов беседовали, желая составить один о другом собственное мнение.
Вся операция, проводимая сейчас ЧВК «Волкодав», была вызвана необходимостью защитить инструкторов армии ДНР, выходцев из спецназа ГРУ. Эти опытные диверсанты обучали бойцов, подобных себе, в непризнанных Донецкой и Луганской республиках. Инструкторы должны были помогать волкодавам, причем не только лично, но и силами тех подразделений, которые они готовили для работы в тылу противника.
Выходило, что майор в отставке Святославов попадал в подчиненное положение к бывшему старшему лейтенанту Лесничему. Но дело здесь было не в званиях. Определять, кто кому приказывает, должны были не сами участники операции. За них это уже давно решили другие люди.
Святославов выслушал Сергея Ильича и задал только один вопрос:
