Питер Барри в “Квентинз” не бывал. Он сам не мог поверить в то, что в здравом уме и твердой памяти выбрал такое дорогущее заведение. Но было в элегантной и привлекательной Кларе нечто такое, что заставило его принять это странное для него решение. Он мгновенно оценил ее черное шелковое платье и жакет из плотного шелка с красивым рисунком. Клара с воодушевлением принялась изучать меню и остановилась на свежих сардинах и ягненке.
Беседа завязалась сама собой.
Он рассказал о том, что рос в небольшом городке и аптека была их семейным бизнесом. О позднем романе своего отца и о том, что все меняется. И не всегда к лучшему. У отца в провизорской лавке было четыре стула, для пожилых посетителей. А у самого Питера сейчас всего один стул, на крайний случай, вдруг кому-то станет плохо. Он рассказал о своей матери — доброй и самоотверженной женщине, которая всю себя посвятила семье. Она бы удивилась, живи она сейчас, увидев, сколько в медицине развелось женщин. В ее время женщина и химия были несовместимыми понятиями.
— Боже, как хорошо иметь такую самоотверженную мать, — сказала Клара задумчиво. — Моя всегда была уверена, что знает абсолютно все. И до сих пор так считает.
— И она правда знает все? — спросил Питер.
— Вовсе нет! — рассмеялась Клара. — Но теперь и я уже считаю, что имею право указывать дочерям, что и как делать, а они не обращают на меня никакого внимания.
Разговор перешел на дочерей и сложности с ними. Питер посетовал, что Эми устроилась в какой-то магазин, где торгуют красными атласными корсетами и экстравагантной обувью. Клара, вопреки его ожиданиям, не удивилась и лишь сказала, что хотела бы, чтобы ее Линда была хоть чуть-чуть предприимчивой и тоже нашла себе какую-нибудь работу. А то сидит на шее у матери и считает, что весь мир ей должен. Они поговорили о клинике и о том, что надо бы ее поддержать медицинской образовательной программой. О том, насколько прибыль фармацевтических магазинов зависит от торговли косметикой. Питер возразил, что не за тем он столько лет потратил на учебу, чтобы советовать мамашам подрастающих девочек, какого цвета бархатную повязку купить им на двенадцатилетие. Клара с ним согласилась, добавив, что ей в голову не могло прийти в институте, что она будет целыми днями торчать на работе и без конца препираться с этим психом, Фрэнком, который сидит в администрации клиники и только и выискивает, к чему бы еще придраться.
— Жмот, буквоед и зануда, и мы вынуждены тратить свое время, пытаясь придумать подобные же мелочные способы борьбы с ним, — криво усмехнувшись, вынесла она свой вердикт. — Каждое утро устраивает нам с Аней и Хилари совещания, чтобы выяснить, кто должен платить за туалетную бумагу и чай. Это, конечно, тоже важно, но так надоедает, сил нет.
Ему нравилось на нее смотреть, она была такая живая, настоящая. Неожиданно он заметил, что соседние столики опустели. К ним подошла официантка.
— Вы не будете так любезны перейти в бар? — предложила она вежливо.
— Нет, нам и здесь хорошо, — возразила Клара, прежде чем Питер успел что-то сказать. — Ведь так? — Она обернулась к нему за одобрением, но не увидела его на лице Питера.
— Думаю, в баре будет хорошо, — сказал он.
— Как скажешь, — удивилась она.
— Дело в том, что я заказал столик “Ранняя пташка”, и им надо освободить место для следующих посетителей.
— Да-да, конечно, так бы сразу и сказал, — поспешно кивнула Клара и стала подниматься из-за стола. Питер счел необходимым сделать уточнение:
— Он стоит вполовину дешевле, чем обычный заказ.
Лучше бы он этого не делал. Вечер как-то сразу утратил свою светлую легкость.
— Дервла, я тебя не разбудила?
— Нет, конечно, Клара. Еще десяти нет. А что ты так рано, у тебя ведь свидание?
— Да, но оно уже закончилось, и я вернулась домой.
— Быстро вы управились, — заметила Дервла.
— Именно управились.
— Как все прошло?
— Замечательно. Пока не выяснилось, что он заказал “Раннюю пташку”, потому что она дешевле.
— Не заводись, с каких пор ты стала судить людей по толщине кошелька? “Квентинз”, между прочим, недешевое удовольствие. Ты же не знаешь, как у него обстоят дела с финансами.
— Не знаю… Мне только показалось, что счет был не такой уж и большой. Я даже не знаю…
— Он тебе просто не нравится. Он хватал тебя за коленки?
— Ни за что он меня не хватал, и вообще он симпатичный парень. Я даже подумала, не пригласить ли его в воскресенье на ланч; девочек обычно не бывает дома по выходным.
— Пригласила? — Дервла хотела выяснить все подробности.
— Нет, решила подождать.
— Из-за “Ранней пташки”?
— Не смейся надо мной, я тебе не для этого звоню.
— Пригласи его. Прямо завтра. Нечего тянуть.
— Почему?
— Потому что лучше пожалеть о сделанном, чем о несделанном.
— Это чьи слова?
— Не помню. Кажется, Марк Твен.
— А может, все быстренько свернуть? Он ведь уже согласился прочитать лекцию в клинике, так что я по-любому в выигрыше.
— Клара, не надо путать работу и личную жизнь.
— Тоже верно, боже, какая ты умная, что бы я без тебя делала?
— Отбросила бы коньки от переутомления на производстве, — фыркнула Дервла и отключилась.
— Как прошел вечер? — изнывая от любопытства, спросила наутро Аня.
— Замечательно, Аня, просто замечательно! Прекрасная еда, кавалер, элегантный как рояль…
— Что-то не так? — удивилась Аня.
— Все так. Очень вежливый и воспитанный. Это просто я глупая.
— Это тот самый красавец-провизор Барри?
— Да. Ты правда думаешь, что он красивый мужчина?
— Правда. Он так хорош собой, что ему бы в кино сниматься, а не порошками торговать.
— Хм… может быть.
— Вы увидитесь с ним снова?
— Думаю, да. Я собираюсь позвать его в воскресенье на ланч.
— Счастливая вы!
— Это еще почему?
— Потому что роман — это всегда хорошо, — просто сказала Аня. Она подумала о Карле и улыбнулась.
Клара взялась за телефонную трубку, чтобы не передумать.
— Питер, большое спасибо за чудесный вечер.
— Клара, рад тебя слышать, тебе спасибо, все было изумительно.
— Я хочу пригласить тебя к нам в воскресенье, на ланч. Я приготовлю что-нибудь вкусное.
— Почту за честь. А дочки тоже будут?
— Нет, у них свои развлечения. Я пришлю тебе адрес по электронной почте. В час дня. Хорошо?
