– Так точно, – подтвердил ползущий следом японец.
– Мне ничего не приходит в голову.
– Мне тоже. Но мы не можем вечно оставаться в вентиляционной трубе.
– Две недели – для тебя это вечность?
– Что-то близкое к тому.
– Не пойму я вас, японцев. То у вас день длится вечность, то вечность превращается в миг.
– А для тебя каждый новый день является повторением прошедшего?
– Я этого не говорил.
– Тогда что ты не можешь понять?
– Много чего.
– Ну например?
– Почему у дао нет зримого облика?
– Потому что тогда это уже будет не дао.
– Вот так вы всегда, – с укоризной произнес Ватагин. Он бы еще и пальцем японцу погрозил, если бы руки не были заняты. – Задаешь вам прямой, конкретный вопрос, а вы только и ищете, как бы уйти от ответа.
– Если ты услышал в ответ не то, что хотел, значит, ты неверно сформулировал вопрос… Стоп!
Ватагин привалился плечом к стенке шахты.
– Что еще?
– Мы миновали разделитель отсеков.
Ясухира оттянул рукав и быстро пробежался пальцами по гибкому дисплею.
– Раз! – сказал он.
Невдалеке что-то протяжно ухнуло, так что эхом отдалось в вентиляционной шахте.
– Два!
Раздался истошный вой аварийной сирены.
– Три!
В двух метрах позади них упала перегородка, отделившая аварийный отсек от основного массива корабельных помещений.
– Как говаривал один слепой, дело сделано.
Глава 8
Кто не любит попа, тот не любит и рясу
Прошла неделя.
Всего неделя, тяжело вздыхали одни.
Как, уже неделя? – удивленно переспрашивали другие.
Бортинженер правого края Окато Нори не относился ни к первым, ни ко вторым. Он знал, что ресурсов маневровых двигателей и запасов ти-топлива достаточно для того, чтобы вовремя выйти к точке встречи со Старой Одессой, знал, что «Дасоку» невозможно заставить двигаться быстрее, а потому и не видел смысла считать дни. Все, что должно случиться, произойдет в установленное время – не раньше и не позже. Забот у бортинженера правого края и без того было больше, чем у всех остальных офицеров. Чтобы исправить повреждения, полученные линкором в бою и умышленно причиненные собственным экипажем, корабль нужно было ставить в атмосферный док. Но что-то можно было отремонтировать на ходу. И шесть бригад техников трудились не покладая рук.
И все бы ничего, да только русские криогенщики принялись активно помогать техникам. Как словом, так и делом.
Русские доводили Нори до белого каления, и только приобретенное с годами умение сдерживать эмоции не позволяло бортинженеру сорваться и сначала наорать на русских, а затем доложить капитану, что в таких условиях он работать отказывается! Русские очень быстро освоились на корабле настолько, что стали считать «Дасоку» своим. Должно быть, потому что они не были военными, русские не признавали субординации. Вели они себя всегда предельно вежливо, но при этом считали возможным и даже необходимым обсуждать с любым старшим офицером все отдаваемые им команды. А в ходе дальнейшей беседы выплывала впитанная с молоком матери уверенность русских в том, что они знают все обо всем, причем во многих деталях разбираются лучше любого специалиста. Нори готов был об заклад биться, если только предложить русским соответствующую тему для разговора, они без тени сомнения начнут рассуждать о внешней форме дао или излагать собственную теорию сложения хокку.
Больше всех прочих досаждал бортинженеру правого края Нори вездесущий коротышка Юрик Брик. Куда бы ни пошел Нори, он повсюду натыкался на Брика. Последнее время Нори, даже заходя в туалет, с опаской озирался, а если рядом никого не было, то еще и заглядывал в соседние кабинки, чтобы убедиться, что там не прячется русский. Казалось, Юрику удалось клонировать самого себя, причем не один раз.
Все началось с того, что во время одного из выходов в космос, когда Нори наблюдал за тем, как техники заводят пластырь, который собирались наложить на пробоину в борту, кто-то подкрался к нему сзади и толкнул в спину. Не понимая, что происходит, Нори взмахнул руками, отчаянно стараясь сохранить вертикальное положение по отношению к внешней обшивке линкора. Левая стопа его при этом отлепилась от обшивки и начала задираться вверх, в результате чего бортинженер правого края на глазах у двух десятков подчиненных занял позицию начинающего гимнаста, старательно и неумело выполняющего упражнение «ласточка». То, что Нори был облачен в монтажный скафандр с гидравлическими усилителями суставов внешнего скелета, делало его экзерсис еще более забавным для сторонних наблюдателей.
Взмахнув обеими руками одновременно, Нори попытался выправить положение. Работать в условиях невесомости ему было не впервой, и у него бы это получилось, непременно бы получилось!.. Но тот, кто незадолго до этого толкнул бортинженера в спину, поймал его за ногу, развернул на сорок пять градусов и прилепил подошву башмака к обшивке. Для офицера императорского флота это было унижение, равное которому трудно было придумать. Делать после этого харакири, конечно, не стоило – мелковат повод, – но разобраться с наглецом следовало непременно. С выражением ярости древнего героя Бэнкэя на лице Нори повернулся к обидчику. И увидел улыбающуюся физиономию Юрика Брика.
– Па-де-де из балета «Лебединое озеро». – Русский попытался изобразить книксен. – Вы любите Чайковского, Нори-сан?
И – все!
Нори стоял с широко распахнутыми глазами и не знал, что сказать! Манера русских разговаривать была их самым действенным оружием. Любую фразу, которую можно было расценить, как утонченную издевку, они произносили так, что невозможно было не поверить в ее искренность.
– Вы бы мощности на пятки добавили, Нори-сан, – посоветовал Брик. – А то ведь, не ровен час, улетите в космос. Что мы без вас делать будем?
И это слышат все находящиеся вне корабля, а еще диспетчер внутренней связи, который, кстати, может переключить разговор на стационарные бортовые коммуникаторы.
– Что вам здесь нужно, Брик-сан? – Голос Нори звучит строго официально и сухо, как опавший осиновый лист.
– То же, что и всем! – радостно улыбнулся Юрик. – Одно общее дело делаем!
Нори включил дисплей заднего вида, чтобы убедиться, что работа по наложению пластыря на пробоину идет по плану. Оказалось, что нет. Пластырная заплата висит на растяжках, техники стоят и чего-то ждут.
– В чем дело, господа? – обратился Нори к техникам. – Почему работа стоит?
– Это я им велел погодить, – как ни в чем не бывало заявил Брик.
– Вы? – Первый бортинженер подался в сторону Брика так резко, что едва не стукнулся забралом о шлем русского. – Какое вы имеете право отдавать распоряжения моим подчиненным?
