Он свел брови.
– Вы думаете, что я шучу.
– Нет, что вы! – спохватилась она. – Я смеюсь не над вами. Простите меня. И нисколько не сомневаюсь в том, что вы знаете, как нападать на женщин. В сущности, я уверена, что вы сведущи в… нападениях. Даже можете считаться знатоком. Но смеюсь я потому, что еще никто и никогда не грозил напасть на меня.
– Ни за что не поверю. С такими волосами? – Он коснулся пальцем ее шеи. – С такой нежной кожей? У вас голос обольстительницы.
Голос Иззи звучал низко и хрипловато из-за начинающейся простуды, и она могла бы объяснить это герцогу. А заодно и добавить, что нападения мужчин ей никогда не грозили по одной простейшей причине: она дурнушка.
Но действительно ли она по-прежнему дурнушка здесь и сейчас? В темноте, рядом со слепым мужчиной?
Если он соблазнился…
Значит, она все-таки обольстительница?
Иззи всегда завидовала красивым женщинам. И не только самой красоте: видимо, когда некое божество наделяло людей свойствами, то сочло необходимым приложить к красоте уверенность. Именно уверенности Иззи жаждала как ничего другого.
Его ладонь скользнула по ее спине, отвела в сторону заплетенные на ночь волосы и легла на обнаженную шею.
Великолепный и опьяняющий поток ощущений пронзил ее.
– Кто позволил такой женщине, как вы, ускользнуть от мужского внимания? – Он провел кончиками пальцев по ее затылку. – Ни за что не поверю, что никто не предпринимал попыток.
– О, ну вы же знаете, как это бывает, – беспечно отозвалась Иззи. – Видимо, все дело в моей ослепительной красоте. Она не дает подступиться ко мне. – Он не может не уловить сарказм в ее голосе. И даже если примет ее слова за чистую монету… кому это навредит? – Полагаю, она внушает джентльменам робость.
Он легко провел пальцем по ее губам.
– Мне не внушает.
Внезапно ее смелость улетучилась.
– Господи, поздно-то как, – воскликнула она. – Если я хочу завтра заняться обстановкой комнаты, мне давным-давно пора вернуться в…
Капля расплавленного воска сорвалась со свечи и упала на руку Иззи. Вскрикнув от боли, она выронила свечу. Пламя погасло еще до того, как свеча коснулась пола.
В башенке воцарился мрак.
Сердце Иззи ускорило ритм. Ах, проклятье! Надо же было случиться такому как раз тогда, когда она решила настоять на своем. Вот тебе и попытка стать женщиной в его глазах. Стать соблазнительницей. Он высмеял бы ее, узнав, какие чувства она испытывает. Разве может такое ничтожество претендовать на замок? Она просто глупышка, которая лишилась чувств под дождем, завизжала при виде летучих мышей и вот теперь беспомощно дрожит в темноте.
Хотя, возможно, он ничего не заметит.
Его ладони легли к ней на плечи.
– Вы дрожите.
Черт, черт, черт!
– Со мной все хорошо. Просто выронила свечу, вот и все. Вы не могли бы… – она судорожно сглотнула, – проводить меня вниз.
– Не думаю.
Господи… ее сердце ушло в пятки. Он намерен бросить ее здесь. Одну. В этой крошечной комнатке, к которой ведут тридцать четыре ступеньки, в жуткой, удушливой темноте. Чтобы проучить ее, не иначе.
Но он никуда не ушел. Напротив, взял ее в объятия.
И прижал к себе.
Иззи не знала, как надо сопротивляться. Эти сильные руки казались ей единственной надежной опорой в непроглядном мраке. От неожиданности и испуга у нее закружилась голова.
И вдруг…
Она почувствовала, что ее целуют.
Глава 6
Рэнсом поцеловал ее.
Приложив ладони к ее щекам, не давая ей отстраниться, он завладел ее губами. Без подходов и прелюдий. Одно только непреклонное прикосновение губ.
Ей настоятельно требовалось кое-что понять, а ему осточертело объясняться при помощи слов.
Эта девчонка чертовски невинна. Она выросла на сказках о рыцарском благородстве и романтике. И понятия не имеет, какую опасность представляют мужчины, подобные Рэнсому.
Прекрасно. Ему не составит труда продемонстрировать, на что он способен. Одного непрошеного поцелуя хватит, чтобы вынудить ее сбежать: сейчас – в свою комнату, а утром – прочь из замка.
– Вот так, – произнес он, прерывая поцелуй. – Вы, видимо, приняли меня за человека, которому свойственна порядочность. Надеюсь, теперь вам все ясно.
И он отпустил ее, уверенный, что она бросится бежать.
Вместо этого она вцепилась обеими руками в рубашку у него на груди и прильнула к нему.
– Еще!
На минуту он лишился дара речи. Случившееся не имело никакого смысла.
– Еще, – шепотом потребовала она. – Сейчас же. И на этот раз – как полагается.
– Что вы несете, черт возьми?
– Это был мой первый поцелуй. Знаете, как долго я о нем мечтала?
Рэнсом не знал. И не стремился узнать.
– Всю мою жизнь! – Подчеркивая эти слова, она ударила его кулачками в грудь. – Так что помогите мне, ваша светлость! Я не позволю вам испортить все впечатление.
– Вы, похоже, ничего не поняли. Целью этого маленького упражнения было избавить вас от романтических фантазий.
– Нет, это вы не поняли. – Она придвинулась ближе, по-прежнему судорожно цепляясь за него. – Я всегда старалась довольствоваться тем, что посылает мне судьба. В детстве я мечтала о котенке. Вместо этого мне подарили горностая. Мне хотелось иметь совсем другого питомца, но я приложила все старания, чтобы полюбить Белоснежку.
Он отступил на шаг.
Она шагнула за ним.
– С тех пор, как умер мой отец, я мечтаю о месте, которое могла бы назвать домом. Сгодился бы даже самый скромный коттедж. Но вместо него я унаследовала кишащий привидениями и крысами замок в забытом Богом углу Нортумберленда. Это не дом, о котором я мечтала, но я твердо намерена превратить его в дом.
Она запрокинула голову, глядя ему в лицо. Он ощутил на шее ее дыхание. Слабую волну тепла.
– А еще я почти с самого детства мечтала о своем первом поцелуе, – шепотом продолжала она. – Я просто знала, что он будет романтичным, нежным и невыразимо приятным.
– Ну а теперь вам ясно, что вы ошиблись. За прожитые годы вам следовало бы привыкнуть к разочарованиям.
– Вот тут вы ошибаетесь. – Она крепче сжала в пальцах его рубашку. – Я уже вступила в борьбу. Вы не испортите мой первый поцелуй. Я вам не позволю. Поцелуйте меня еще раз, немедленно. Только лучше, чем в первый раз.
Не веря своим ушам, он покачал головой.
– Все кончено. Момент уже упущен. Даже если я поцелую вас снова, этот поцелуй не будет первым.
