Она поставила локти на стол, вытянула перед собой указательный палец и придирчиво осмотрела его. И задумалась: насколько он длинный? Вряд ли длиннее четырех дюймов. Эта длина не соответствовала ее представлениям о «великолепии».
Она вытянула указательный палец другой руки, приблизила его к первому так, что кончики соприкоснулись. Длина двух пальцев вместе впечатлила ее. И немного напугала.
– Гуднайт.
Господи…
Локоть Иззи соскользнул со стола и вызвал обрушение кипы писем на пол. Хвала богам, герцог не видел, чем она занималась.
– Да?
– Вы намерены продолжать работу?
– Да. Да, ваша светлость. Конечно. Да.
Хватит размышлять о комплиментах его бывших любовниц.
Иззи пересмотрела несколько писем, надеясь выбрать что-нибудь сухое и скучное. Какой-нибудь отчет об урожае ячменя у арендаторов. Ничем не напоминающий о репутации неутомимого, бесцеремонного, великолепного распутника.
– Вот письмо, которое доставили как срочное. – Она извлекла из-под горы писем помятый конверт. – Его отправили вам в Лондон, но, видимо, ваши доверенные лица переслали его сюда.
Герцог выпрямился и насторожился.
– Читайте.
– «Ваша светлость…» – начала она.
И опустила руку с письмом.
– Странно… Я открыла уже не меньше двадцати писем. И ни одно из них не начиналось с дружеского приветствия. Я еще ни разу не встретила в письме обращение «мой дорогой герцог» или «дражайший Ротбери».
– Неудивительно, – бесстрастно отозвался он. – Так и должно быть.
Иззи издала негромкий смешок.
– Но, конечно, не всегда. Где-нибудь среди этих сотен писем наверняка найдется хотя бы одно дружеское.
– Можете считать, как вам угодно. Но надеяться я бы вам не советовал.
Правда? Неужели нет ни одного?
Иззи закусила губу, ругая себя за то, что завела этот разговор. Но если никто не осмеливается тепло обращаться к нему, возможно, в этом виновата его жесткость. Наверняка кто-нибудь все же любит его или, по крайней мере, ценит. И, может быть, не по финансовым причинам и не за физические достоинства.
Иззи вернулась к письму, которое держала в руке. Прочитав несколько строк, она поняла, что письмо разительно отличается от всех прочитанных ранее.
– «Ваша светлость, скорее всего, Вам уже известно о моем поступке. Прошу, не думайте, что я о нем пожалею. Я сожалею, всем сердцем сожалею лишь об одном – что мне не хватило духу напрямую сказать об этом Вам…»
Каблуки герцога громко стукнули об пол. Он встал с дивана. Его лицо было мрачным и грозным, но останавливать Иззи он не собирался.
– «Я понимаю, – продолжала Иззи, прокашлявшись, – что ждать от Вас прощения не стоит, но считаю своим долгом объясниться. Дело в том, что я никогда не смогу полю…»
Ротбери выхватил письмо из ее рук, затем скомкал и швырнул в камин.
– Неважно.
Неважно?
Чушь.
Иззи сразу поняла, что это важное письмо. Настолько, что герцог не смог дослушать его до конца, схватил и уничтожил вместе с содержащейся в письме истиной.
Вместе с тем ей открылось еще одно важное обстоятельство, и оно не имело никакого отношения к письмам.
Иззи уставилась на него в упор.
– Вы обманщик. Вы не слепой.
Глава 9
– Вы не слепой, – повторила она.
Это заявление застигло его врасплох, но отнюдь не разозлило. Собственное скверное зрение он был готов обсуждать сутки напролет, лишь бы его собеседница забыла о проклятом письме. Лживой мерзавке, которая прислала его, следовало бы поберечь чернила. Если он и раньше не собирался прощать ее, то теперь об этом не стоило даже заикаться.
– Я слепой, – сообщил он мисс Гуднайт. – С какой стати мне притворяться?
– Но вы только что сделали пять шагов и выхватили письмо прямо из моей руки. Без поисков и колебаний. – Она помолчала. – И потом, время от времени вы так смотрите на меня… вот я и подумала. Бывают моменты, когда вы кажетесь совершенно слепым, а иногда действуете совсем как зрячий.
– Это потому, что иногда я совершенно слеп, а в других случаях нет.
– Ничего не понимаю.
– Не только вы, но и вся медицина, вместе взятая. Мне объяснили, что где-то поврежден нерв. Поэтому острота моего зрения меняется. В определенные часы я различаю формы и тени. И вижу как тусклые пятна несколько цветов. По крайней мере, слева от меня. А в остальное время меня окружает темный туман. Лучше всего я вижу по утрам.
Она медленно отодвинула стул и поднялась.
– Что вы видите, когда смотрите на меня? Опишите точно.
Он позволил себе окинуть ее взглядом.
– Ни о какой точности не может быть и речи. Я могу сказать, что вы худощавы. Вижу, что на вас белая или светлая одежда. Ваше лицо кажется бледным по сравнению с красноватыми губами. А на голове у вас восседает что-то вроде темно-коричневого осьминога.
– Это мои волосы.
Рэнсом пожал плечами.
– Вы спрашивали, что я вижу. Я вижу щупальцы.
Он почувствовал, что она раздражена этим ответом, и позлорадствовал в глубине души. А чего она ждала – комплиментов? Он не собирался говорить ей, что ее губы похожи на пролитое вино и что ему не терпится коснуться их языком. Или провести ладонями по ее округлым формам. Хоть все это и правда.
– Кто еще знает правду о последствиях ваших ранений? – спросила она.
– Только несколько никчемных врачей, Дункан и… вот теперь вы.
Рэнсом намеревался и впредь хранить свою тайну. Хватит с него и собственных стараний подавить нелепую и напрасную надежду. Оправдать надежды окружающих он не в состоянии. К примеру, если бы Абигейл Пелэм знала, что иногда к нему частично возвращается зрение, то не давала бы ему покоя, писала бы лучшим лондонским врачам, изводила его тысячами вопросов.
«Вам уже лучше?»
«Не заметили никаких улучшений?»
«Может быть, что-то все же изменилось?»
«А может, теперь?»
«А сейчас?»
И конечно, ему пришлось бы повторять единственное слово. Нет, нет, нет, нет.
И еще раз нет.
– Но довольно о моих глазах. Вам следует знать две вещи. Во-первых, в этом замке я ориентируюсь лучше, чем вы. Во-вторых, прочитать эти письма самостоятельно я не могу. – Рэнсом вновь занял свое место на диване. – Так что берите следующее и читайте.
– Да, ваша светлость.
К счастью, на этот раз она выбрала нудный и сухой отчет, присланный одним из его управляющих – Тиммонсом из суррейского поместья. На редкость дотошный человек, храни его Господь. Несколько страниц он посвятил подробному описанию состояния здоровья овец и планам севооборота.
