Вынув трутницу и принявшись за дело, Сара вздохнула:
– Джордж испытывает необходимость защищать меня, пока Босуэлл не вернулся.
– Понятно. – И сейчас по тону Йена можно было угадать его настроение.
– Ничего вам не понятно, – возразила Сара. – Джордж – брат Босуэлла. – Наклонив голову, она усмехнулась. – Похоже, в Дорсете полно незаконнорожденных детей. К счастью для Джорджа, никто против этого не возражает.
– Ну да, особенно если учесть, что он снабжает потенциальных противников бренди.
Сара засмеялась.
– Вы начинаете мыслить, как житель Дорсета, полковник, – заметила она.
– Йен, – поправил ее Фергусон.
Наконец Саре удалось высечь огонь, и она принялась зажигать фонари.
Оставив один из них на полу, она подняла другой, чтобы осветить эту часть подвала. Каменные стены помещений со сводчатыми потолками источали влагу. Ровные и грязные деревянные полы расходились отсюда во всех направлениях. Сара обошла ближайшие углы, чтобы сориентироваться, и насчитала по меньшей мере дюжину фонарей, свисавших с привинченных к кирпичам крюков.
Зайдя уже далеко во тьму, Сара споткнулась обо что-то. Опустив фонарь, она заметила на полу какую-то неровность. Сердце замерло у нее в груди. На куске породы, приподнимавшемся из земли, Сара увидела следы присутствия человека – еще несколько одеял, оловянную кружку и тарелку. Неряшливую кучу старых носков, словно кто-то прятался тут в темноте. Она была шокирована увиденным.
О, промелькнуло у нее в голове, а ее сердце наполнилось знакомой мучительной болью. Так вот где он скрывался…
– Сара! – оторвал ее от размышлений крик Йена.
Закрыв на мгновение глаза, Сара отвернулась от много говорящего маленького укрытия и направилась назад тем же путем, каким пришла сюда. Повесив фонарь на крюк, она остановилась на мгновение, думая о том, что еще может происходить в подвале. Упаковочные ящики делили пространство с целой горой бочонков, вокруг которых они были аккуратно расставлены для дополнительной поддержки.
– Мне следует собрать все это в одну кучу и сжечь, – подбоченясь, проговорила Сара.
Йен усмехнулся:
– Но тебе стоило бы вспомнить, что эти бочата полны бренди.
– Да уж, Джорджу повезло, – бросила она, начиная разжигать остальные фонари. – Я бы не хотела рисковать домом.
– Да и мне повезло, – признался Йен. – Я сейчас не слишком-то проворен.
– Даже не знаю… Совсем недавно вы довольно быстро двигались. Полагаю, вы стоили Джорджу года жизни.
На его губах промелькнула слегка безумная улыбка.
– Не стоит недооценивать фактора внезапности, детка.
Сара опять заулыбалась, в ее груди поднималось странное волнение.
– Но вы на самом деле удивили меня, – заметила она. – Я не помню, чтобы кто-то разозлил Джорджа.
Йен фыркнул:
– Ни один матрос не должен выступать против горца.
Закрыв дверцу последнего фонаря, Сара задула лучину и отвернулась.
– Если вы поделились своими мыслями на этот счет с Джорджем, неудивительно, что ваша постель находится на полу.
– Да мне все равно, – заявил Йен. – Я и раньше спал на земле.
– Думаю, так оно и есть. – Взявшись за свое ведро, она начала хлопотать вокруг Йена. – Я сделала еще одно снадобье для вашего бока, – сказала Сара, вынимая из ведра закрытую банку. – Ваша инфекция меня беспокоит. Как вы себя чувствуете?
– Как будто меня привязали к концу двенадцатифутовой пушки.
– Но вам стало хоть немного лучше? – Она впервые внимательно посмотрела на него. – Боже, вы весь мокрый! Вы что, купались?
Конечно, у него совсем жалкий вид, когда он сидит в углу на гнезде, которое соорудил из одеял. Сердце Сары абсолютно бесполезно сжалось при виде его бледного, измученного лица. Но кудри Йена, перепутавшиеся во влажном беспорядке у его шеи, придавали ему пиратский облик, особенно в сочетании со следами грязи на лице. Как такой больной человек может выглядеть так мужественно?
Его губы сложились в кривую улыбку, отчего у Сары перехватило дыхание.
– Джордж сказал, что не позволит мне переодеться в его хорошие вещи, пока я не перестану смердеть, как протухшая неделю назад рыба. В этой впадине, не доходя до двери в подвал, есть ручей.
– Да, я его видела. – У нее были мокрые сапоги. – Итак… – пробормотала Сара, стараясь найти полотенце. – Вытрите волосы.
Она пожалела, что у мягкой хлопковой рубашки Йена нет воротника. И так уж получилось, что она снова смогла увидеть его грудь и интригующую ямочку у основания его шеи. Почему-то при одном взгляде на нее пульс Сары участился. Было в этой ямочке нечто столь эротичное, столь интимное, будто она существовала для того, чтобы кто-то провел по ней языком.
Сара оцепенела. Святые небеса, откуда только такая мысль могла прийти ей в голову? Наверное, это сам Господь устроил тут полумрак, потому что Саре показалось, что она покраснела до кончиков пальцев на ногах.
Опустив голову, она откашлялась.
– Спрошу еще раз, – сказала Сара. – Вам стало получше?
На лице Фергусона заиграла ослепительная улыбка, несмотря на то что он был обессилен.
– Да, теперь, когда я могу тебя видеть.
Сара нетерпеливо задышала, чтобы Йен не понял, как подействовали на нее эти слова.
– Что ж, по крайней мере у вас все еще хорошо подвешен язык.
Внезапно Сара занервничала. И заробела, как будто никогда раньше не ухаживала за мужчиной, не видела нагой мужской груди и не прикасалась к голой коже. Было все-таки что-то непривычное в этом человеке. Сила жизни, которая так и влекла ее к Фергусону, первозданная сила, одновременно притягательная и тревожная. Его обезоруживающая полуулыбка, от которой у нее подгибались колени. Саре очень хотелось, чтобы ее так не тянуло к Йену. Чтобы ее беспокоило только его состояние.
Если бы только от него до сих пор исходило зловоние! Но нет! Он благоухал щелочным мылом и табаком. Вот бы он был таким же худым и отталкивающим, как Стрикер. Как – помоги ей, Господи! – Босуэлл. Но нет. Йен Фергусон был широким, твердым и мускулистым. Этот человек способен переживать падения, терпеть боль и обеспечивать защитой.
У него было все, о чем у нее никогда не хватало отваги мечтать.
– Сара!
Голос Йена озадачил ее. От его прикосновения по ее телу пробежала электрическая искра. Он поднял руку, чтобы убрать прядь волос с ее лба. У Сары было такое ощущение, будто ее ударила молния. Подняв глаза, она поняла, что он поражен не меньше ее. Его рука на дюйм отодвинулась от ее лица.
Сара отпрянула назад.
– Ох, простите! Что-то я замечталась. Мне нужно сменить вашу повязку. Можете приподнять… – Она молча кивнула на его рубашку и едва не покачала головой – в такую ярость привели ее собственные чувства. Ей нужно прогнать этого человека отсюда, пока он не нарушил спокойное течение ее жизни. Не всколыхнул отупляющую скуку, одиночество, рутину.
