Саре вдруг стало трудно дышать.
– Но я не хочу оказаться вовлеченной в заговоры, направленные против трона, – сказала она. – Мне нужно собирать сено и защищать моего борова.
Йен пожал плечами:
– Никто не хочет. Ты только представь мое недоумение из-за того, что я пытаюсь спасти британского короля. Да поколения назад меня бы за такое изгнали из клана.
Сара покачала головой:
– Клан? Что за ерунда! Вы – британский виконт, который однажды станет маркизом. И ваша обязанность – защищать трон.
Ну и пусть Йен недовольно гримасничает.
– Ах, ну разве это не злая усмешка судьбы?
Сара не сдержалась и усмехнулась:
– Да, я помню, в каком восторге была Фиона, когда узнала, что она не шотландская мятежница, а какая-то британская мисс. Ее письма могли бы вспыхнуть от такого произвола.
– Похоже, она была счастлива, не так ли? – спросил Фергусон.
Сара остановилась, потеряв равновесие из-за неожиданной смены темы разговора. Что-то в выражении лица Йена сообщило ей, что она больше ничего не узнает о заговорах и предателях. И он нарочно сменил тему разговора.
– Со своим дедушкой, – уточнил он.
– С вашим дедушкой, – непроизвольно поправила она его.
Сара не понимала, почему его вопрос сбил ее с толку. Но он стал таким встревоженным, таким неуверенным.
– Да, – ответила она, – думаю, что да. Мне известно, что Мейрид счастлива.
Сара заметила, что полковник все еще хмурится.
– А вы? – полюбопытствовала она. – Вы смирились со своим происхождением? В конце концов, война закончена, и у вас больше нет причин избегать своих обязанностей.
Его лицо не расслабилось.
– Да-да, обязанностей. Полагаю, да. Происхождение? – Йен нахмурился. – Но кто захочет иметь отца-монстра? Фиона рассказывала тебе…
– Как получилось, что вы все оказались в трущобах Эдинбурга?
Снова потянувшись к Йену, Сара накрыла его руку своей. История ее жизни была отвратительной. Его – трагической.
– По вашим словам, ваша мать так боялась вашего отца, что тайком увезла вас, не известив его.
Выражение лица Йена стало отрешенным, словно он увидел каких-то старых духов.
– Он был трусом, который бил женщин и злоупотреблял помощью. Мой дед использовал свою власть, чтобы защищать этого монстра. Защищать имя Риптон, которое он ставил превыше всего. Я бы смог лучше распорядиться такой властью.
Выпрямившись, Сара улыбнулась:
– Тогда вам стоит подумать об этом.
Полковник поднял на нее взор, и она с удивлением увидела горячую решимость в его ясных голубых глазах, пылающее в них пламя, которого она прежде не замечала.
– Бывает много времени на раздумья о будущем, когда находишься в лагере и ждешь рассвета, – промолвил он. – У меня было много о чем подумать. Я стану маркизом, и разве это не грубый фарс? У меня будет все то, к чему я всю жизнь относился с подозрением. Ты знакома с моим дедом?
– Нет. Фиона говорит, что он… полностью поглощен… своим положением.
Фергусон фыркнул:
– Не уверен, что старый пень хотя бы иногда снимает свои горностаи. – В его глазах мелькнуло лукавое выражение. – Думаю, у него припадок сделался, когда он понял, что я все еще жив. Моя мать была воплощением всего, что он ненавидит, – шотландка, внучка мятежного лэрда, сильная… Однако он должен был разыскать меня, иначе его титул мог бы в будущем пропасть. Но разве это не замечательно? Я про то, что он не может изменить своего решения. Я – наследник титула, хочет он этого или нет, и он ограничен в тратах каждого гроша. Даже когда я займу свое место среди реформаторов. – Его усмешка стала немного безумной. – Разве ты не понимаешь? Такой крепкий шотландский парень, как я, в палате лордов выступает против чисток и предлагает законопроекты за всеобщее голосование и ирландскую правовую законность… Может, мне стоит надеть на это выступление килт?
Сара улыбнулась.
– Будет неплохо, если старый маркиз к тому времени умрет, – заметила она. – Иначе у него от этого непременно случится удар.
Йен вздохнул:
– Он настаивает на том, чтобы приобщить меня к миру власти, его законам и правилам. Что ж, я учусь этому. Я возьму на вооружение каждый инструмент, который он мне дает, и использую его для того, чтобы изменить лицо этой страны.
– А ваша невеста? Она с вами согласна?
Йен улыбнулся:
– Это самая лучшая часть, не так ли? Маркиз устраивает этот союз, потому что я продолжу его род. Но чего он не знает, так это того, что Арден – такая же страстная сторонница реформ, как я. Ты можешь представить себе, на что мы с ней способны?
Сара неожиданно поникла. Ей пришло в голову, что она уже начала фантазировать. В пещере это совсем просто – представлять, что будущее может неузнаваемо измениться только потому, что ты этого хочешь. Но реальный мир ждет и включает в себя безупречную жену для будущего маркиза и начинающего реформатора. Двери распахнутся перед ним, и люди станут его слушать. Но ничего этого не будет, если он появится под руку с неизвестной незаконнорожденной. Неизвестной незаконнорожденной, которая прежде всего не имеет права даже играть с такими идеями.
Глупая девчонка!
– Есть только одна маленькая проблема, детка, – добавил Фергусон, лицо которого вновь обрело серьезное выражение.
Сара отвернулась.
– Ты не сможешь выступать в палате лордов, если тебя повесят за предательство, – вымолвила она.
– Вообще-то я думал о том, что мне не хотелось бы становиться членом парламента, если в нем будут заседать предатели, которые сумели захватить страну. – Он пожал плечами. – Но я не думаю, что обвинение в измене как-то повлияет. Ты поможешь мне?
Сара совершила ошибку, посмотрев ему в глаза. Святые небеса, этот взгляд может довести ее до смерти! Теперь, когда она оценила его глубину, выдерживать его стало еще труднее. Она в самом деле не желала участвовать во всем этом. Ей не хотелось иметь дело со шпионами, королевской властью и подлыми женщинами. Все, что она может, – это день за днем работать здесь.
Но как она может просто так уйти от Йена? Как может допустить, чтобы он рисковал еще сильнее? Как может проигнорировать беду, надвигающуюся на ее страну?
Сара больше не могла отрицать: она ему поверила. И не просто потому, что Йен – брат Фионы. Не потому, что создала в своих мыслях его идеальный образ. А потому, что желала этого человека.
Резко встав с места, Сара направилась к двери. Ей захотелось пройтись, подняться на холмы, словно можно было отдалиться от решения, которое необходимо принять. Как будто если она выйдет из этого подвала, то сможет отделиться от того, что должно произойти. Казалось, что Сара простояла у двери целую вечность, слушая тихие крики птиц и лай собаки.
