– Какая речь, мастер Берг! – Сиротка посмотрел на него сверху вниз и ухмыльнулся. – Вот только ответов на свои вопросы я так и не получил. И обещаю, если узнаю, если только заподозрю, что кто-то из вас причастен, – он обвел затаившихся рабочих тяжелым взглядом, – пожалеют все. И вы в том числе, мастер Берг, – сказал и Августа оттолкнул. Вроде бы и легонько, но тот на ногах не удержался, свалился прямо в грязь. – Работать пошли! – рявкнул, засовывая рукоять хлыста за пояс.
Сиротка уплыл с острова, а псы его остались, вот только прежнего рвения к своей песьей работе уже не проявляли, больше опасливо косились по сторонам, чем приглядывали за строителями. Вот и хорошо – для того, что Игнат с Августом задумали, лишние глаза ни к чему.
Август злился, оттирал со штанин грязь и ругался громко, чтобы псы непременно расслышали.
– Одежда грязная! Теперь переодеваться придется! – выкрикнул зло, и Игнат понял, для чего все это представление: чтобы они могли уйти со стройки. – А ты со мной пойдешь! – На Игната он зыркнул так недобро, что любой бы поверил: мастер Берг злится, что из-за своего подопечного попал в неловкую ситуацию. – На маяке входная дверь просела. А ты мне обещал, что она на века поставлена! Ну, чего стал? Слыхал, что Сиротка сказал? Работать надо!
И сам пошел вперед, не оглядываясь. Игнат, бросив быстрый взгляд на псов, направился следом.
– Сильно он тебя? – спросил Август, когда Игнат его догнал.
– Бывало и хуже.
– Все равно надо перевязать.
– Само заживет. Уже даже не кровит.
– Вот потому, что уже даже не кровит и быстро заживает, надо перевязать, чтобы не так подозрительно было.
До маяка они не дошли, свернули за ближайшим валуном и вдоль берега направились к Змеиной Голове.
– Веревку взял? – спросил Август.
– Вот. – Игнат задрал рубаху, демонстрируя обмотанную вокруг пояса веревку.
– А огонь? Может быть, все-таки стоило зайти на маяк?
– Не нужно, там не слишком темно.
Вход в пещеру Игнат нашел не сразу. За годы его отсутствия тот зарос кустарником. Но, наверное, так оно и лучше, незаметнее.
– А я пролезу? – В узкий пролом в земле Август заглянул с опаской.
– Не застрянете. – Игнат уже обматывал веревку вокруг валуна. – Да вы не бойтесь, мастер Берг, здесь неглубоко, чуть глубже, чем в пещере под маяком. Но я полезу первым, вы уж не обижайтесь.
Август не обиделся, наоборот, вздохнул с облегчением. Боялся увидеть на дне пещеры еще одно серебряное сердце? А что же тогда рассчитывал найти?
Оказалось, веревка не нужна, спуститься можно было по довольно пологой стене пещеры, перебираясь с камня на камень, как по гигантским ступеням. Внизу все было таким, каким он запомнил. Не было только Айви. А света хватало. Только света не небесного, а подводного. Подземное озеро светилось ровным серебряным светом, а вода в нем была ледяной.
– Впечатляет! – Август, сопя и отдуваясь, замер, любуясь открывшейся картиной. – И никакого сердца, – сказал едва слышно.
– Что дальше? – Игнат присел на камень. – Что там было в вашем сне?
– Не знаю. – Архитектор растерянно мигнул. – Знаю только, что нам нужно было найти озеро.
– Ну вот, мы его нашли.
– Отчего оно светится? Что там на дне?
– Думаете, там что-то есть?
Август обвел пещеру взглядом, сказал не слишком уверенно:
– Если под землей ничего нет, может, это под водой?
– Это?
– То, что нам нужно найти. Мы ведь уже отыскали подземный лабиринт и серебряное сердце, а теперь пришел черед еще чего-то. Я только пока не могу понять, чего именно. Как думаешь, – он дотронулся до воды и тут же отдернул руку, – там что-то есть?
– Сейчас проверим, – Игнат принялся раздеваться.
– Ты полезешь в воду?
– Хотите сами?
– Боже упаси! – Август испуганно замотал головой. – Стар я уже для таких фокусов. Только давай обвяжем тебя вокруг пояса веревкой, чтобы я, случись что, смог тебя вытащить.
– Что должно случиться, мастер Берг? – спросил Игнат насмешливо, но веревку вокруг талии все-таки обвязал. – Думаете, там, на дне, Желтоглазый?
Август ничего не ответил, поежился.
– А я думаю, что он давно мертв. Тело его, каким бы оно ни было, мертво. Он там же, где и моя Айви. Поэтому я и не видел его ни разу в Нижнем мире. Он здесь в ловушке, не страж, а скорее узник на острове. Так что не бойтесь, мастер Берг, отсюда он не вынырнет.
– Я не за себя боюсь, я за тебя боюсь, – пробормотал Август смущенно.
– Не надо за меня бояться. Если это он нас сюда привел, то ему от нас что-то нужно. Хотел бы убить, давно бы уже убил.
– Меня однажды чуть не убил…
– Не хотел он вас убивать, он просто хотел до вас дотянуться, в голову к вам забраться. То, что в вашей голове, ему тоже очень нужно. Так что вы за меня не бойтесь, мастер Берг. И если меня долго не будет, тоже не пугайтесь, не тащите меня сразу из воды.
– А когда тащить? – спросил Август и огляделся опасливо. Перспектива остаться одному в пещере ему очень не нравилась.
– Досчитайте до трехсот и, если я не выплыву, тащите.
– В такой холодной воде ты столько не продержишься. Да в любой воде ни один нормальный человек не продержится.
– Я не могу отнести себя к нормальным людям. – Игнат усмехнулся, подошел к краю озерца.
Есть ли у него вообще дно? Он в этом сомневался, но не делиться же этим с и без того напуганным Августом. В воду он вошел «щучкой», не оставляя ни себе, ни Августу времени для раздумий, и тут же задохнулся от холода. Вода в подземном озере была не просто холодной, Игнату вдруг подумалось, что он застрял в куске льда. Тело не слушалось, не шевелилось. Он даже не мог понять, спускается ли он на дно или так и болтается в толще враз замерзшего озера беспомощным истуканом. Он и не видел ничего – только холодный серебряный свет, такой яркий, что, кажется, заставил прозреть даже слепой глаз.
Холод выпивал из тела тепло и силы, медленно, каплю за каплей, высасывал жизнь, подменяя горячую кровь ледяной водой, все той же водой просачиваясь в легкие. Игнат умирал и ясно осознавал, что Август ему не поможет. Но страха не было. Не оттого ли, что слишком часто он умирал? Было обидно, что Желтоглазый снова его обманул, заманил в ловушку. И было обидно, что Айви теперь никто не сможет помочь. От осознания этого Игнат закричал. Он захлебывался озерной водой и сам превращался в воду, терял тело и форму. Потерял бы окончательно, если бы зубами не вцепился в ошметки памяти.
Он не вода!
Он Федор Шумилин…
Он Игнат Вишняков…
Он есть!
