– Обещаю искоренить в себе эту привычку, а то мало ли: вдруг растолстеешь, подурнеешь и тому подобное.
Он расхохотался, а Харли спокойно уселась на поваленное дерево и стала наблюдать, как занимается рассвет, изгоняя тьму, протягивая по небу сначала темно-фиолетовые, потом светло-сиреневые и, наконец, розовые полосы.
Ти Джей сел рядом, и они молча наблюдали великолепное представление матери-природы.
По мере того как светлело небо, на лугу стали появляться в поисках корма койоты – Ти Джей насчитал четырех и…
– Какого черта? Это похоже… – Он выпрямился. – На барсука?!
– Ты никогда не видел такого? – удивилась Харли, настраивая камеру. – Между койотами и барсуками существует нечто вроде симбиотических отношений, когда это требуется. Койоты хорошо бегают, но плохо роют, а барсук…
– Не умеет бегать, зато здорово роет, – ухмыльнулся Ти Джей. – Они совместными усилиями добывают себе завтрак. Поразительно!
Единственными звуками было жужжание насекомых и щебет ранних пташек. Камера с длиннофокусным объективом работала бесшумно, и Харли показала ему потрясающий кадр: у койота подрагивает нос, когда он принюхивается к утренним запахам.
– Здорово у тебя получилось, – прошептал Ти Джей, погрузив лицо в ее волосы.
– Это камера.
– Нет, здесь дело не только в камере. – Он отстранился и посмотрел ей в глаза. – Эй, Харли, ты просто обязана работать у нас.
– Ради чего это?
– Прежде всего ради денег. Наши клиенты будут платить чертову кучу долларов за съемку их путешествий.
Она встала и надела рюкзак.
– Пора. Надо проверить оборудование на западном склоне.
Ти Джей тоже продел руки в лямки, и они тронулись в путь. Утро всегда было его любимым временем в горах: воздух еще прохладный, но с нотками тепла, которое принесет день, еще не высохшая роса сверкает драгоценными камнями, земля под ногами мягкая и пружинистая после дождя, все переливается яркими красками, а вокруг – величественные горы со снежными вершинами.
– Итак, – решил он продолжить начатый разговор, – почему у наших отношений нет будущего?
– Потому что нет никаких отношений.
– В самом деле? Вроде как сегодня оргазм ты испытала под дулом автомата.
Она споткнулась и послала ему негодующий взгляд:
– Без комментариев.
Он ухмыльнулся: такой Харли ему нравилась еще больше – разъяренная, решительная и невероятно сексуальная.
– Ты же хочешь меня! – не унимался Ти Джей.
– Без комментариев.
– Я хочу, чтобы ты вернулась. Думаю, я доказал, что достоин этого. Так в чем проблема?
– Моя проблема?
Она остановилась так резко, что Ти Джей едва не наткнулся на нее, но тут она повернулась и в негодовании ткнула в него пальцем:
– Это ты! Ты всегда был моей проблемой!
Он вскинул брови, а Харли выдохнула и, подтолкнув его вперед, пробормотала:
– Ты сведешь меня с ума.
– Может быть, но теперь ты будешь любоваться моей задницей.
– Да, задница классная, – должна была признать Харли.
Он рассмеялся, а она минут через пять со вздохом сказала:
– Ладно, возможно, я отреагировала чересчур эмоционально.
– Да что ты.
– Кстати, моя проблема не ты, а я сама, вернее, моя реакция на тебя.
– Это так ты извиняешься?
– За что?
– За то, что чуть не изнасиловала меня во сне.
– Мы вроде как решили, что можем забыть об этом.
Обычно Ти Джей охотно соглашался. В конце концов он никогда не умолял женщину хотеть его и не собирался начинать сейчас. Если бы он был безразличен Харли, то проще было бы оставить ее в покое, но он ей не безразличен, причем настолько, что она испытала оргазм, выдохнув его имя. И это было чертовски эротично!
Все это сбивало с толку. Он оглянулся. Эта маленькая женщина с точеной фигурой шла так, что его бросило в жар. Нет, не так: он уже пылал в жару! Их способ пробуждения, возможно, успокоил ее, но он по-прежнему был на взводе.
На полпути к неисправной камере они набрели на небольшой овраг, на другой стороне которого, всего футах в пятидесяти, имелся карниз, где она и была размещена. От камеры их отделял обычно мелководный, но сейчас разлившийся от дождя ручей, вода в котором мчалась как бушующая река шириной добрых двадцать футов, глубиной по колено в середине, и ревела над скользкими булыжниками. Хуже всего, что противоположный берег был тоже скользким и ненадежным.
Харли стояла на краю и смотрела вниз с каким-то странным видом.
– Что с тобой? – спросил Ти Джей.
– Там лягушки…
– Как и везде, особенно после дождя.
– Делают это.
Он проследил за ее взглядом. Да, она права: там действительно лягушки, которые делали это.
– Не смотри туда, – буркнула Харли, и он снова рассмеялся.
– Может, здесь что-то такое в воздухе? – стараясь изо всех сил сохранять серьезность, предположил Ти Джей, и теперь настала ее очередь смеяться.
Она прошла вниз по ручью и подобралась ближе к воде как раз в ту минуту, когда из воды вынырнула рыба и тут же плюхнулась обратно. Испуганно охнув, Харли отступила, споткнулась о камень и свалилась бы в ручей, не подхвати ее Ти Джей.
Вместо того чтобы немедленно освободиться, она вцепилась ему в рубашку, и он тут же всполошился:
– Ты в порядке? Как нога?
– Нормально.
Она не торопилась его отпускать, напротив, повернулась к нему и заглянула в глаза.
Что она видит, когда смотрит на него вот так, нежно и беззащитно? Может быть, то, чего не видит, не в состоянии увидеть он сам? И Ти Джей неожиданно тоже почувствовал себя беззащитным. Не в силах сдержаться, он нагнулся к ней и коснулся носом ее щеки.
– Давай уже перейдем на ту сторону, – пробормотала Харли дрожащим голосом и, отвернувшись, молча ступила в ручей.
– Что ты делаешь?
– Мне нужно перебраться туда. Если хочешь, подожди здесь. Или…
– Да-да, понимаю: «Или иди обратно». Подожди минуту.
Он взял ее за руку и дождался, пока она поднимет глаза.
– Доверишься мне?
– Тебе жизнь или тело?
Ти Джей покачал головой и повел ее дальше, в гору. Примерно в четверти мили воды стало меньше, она уже не так бурлила, но главное – они не стояли у резкого поворота и здесь берега не грозили осыпаться.
Харли восхищенно покачала головой:
– Твой нож, твои чипсы, твой опыт… с тобой хоть на край света, Ти Джей: ты ко всему готов.
