«Да, готов». Он видел, как изменилось выражение ее лица, когда она вспомнила его «готовность» в спальном мешке.
– Не ожидала, что вода поднимется так высоко осенью, – покачала головой Харли.
– Падение может быть рискованным.
Он огляделся и нашел толстую палку, доходившую до груди, похожую на рогатину, и вручил Харли:
– Воспользуйся этим как посохом.
Он поискал такую же для себя, но тщетно, и предупредил:
– Подожди! Сначала сними носки и обувь.
Сам он тут же сбросил ботинки, привязал шнурками к рюкзаку и закатал штанины.
– С голыми ногами меньше шансов упасть, да и обувь останется сухой, а это уже плюс.
Она нагнулась и, развязав кроссовки, стащила носки и сунула в рюкзак. Ти Джей улыбнулся при виде ярко-розовых ноготков. Сложная душа Харли Стивенс показала ему еще одну грань: механик, женщина в мужском мире, всегда либо в грязном комбинезоне, либо сидя за компьютером, и вот эти ноготки, выкрашенные в розовый цвет, – явное свидетельство, что подо всем этим кроется женщина.
– Ну что, идем?
Он пошел первым, втянув воздух, когда голых ступней коснулась ледяная вода, а чуть позже и вовсе дошла до середины икр.
– Черт! – раздался за его спиной визг.
Ти Джей лишь ухмыльнулся, взял ее за руку и повел вперед.
Глава 12
Оказавшись наконец на сухой земле, Харли вздрогнула.
– Лучшее средство разбудить девушку – освежающая вода ручья.
– В самом деле? – усомнился он сухо. – Мне казалось, что тебя разбудило, когда я…
– Стоп! – Харли нервно рассмеялась и снова вздрогнула – на этот раз не от холода.
Ти Джей улыбнулся ей, тепло и одобрительно, и протянул махровое полотенце, которое достал из рюкзака, чтобы вытереть ноги.
– Я водил сюда группы: рыбачить в ручьях, одолевать на мотоциклах неизведанные тропы, спускаться с обрывов. Бывалые сильные люди, за спиной которых – немалый опыт хождения по горам, и то наверняка стали бы жаловаться. Даже, я уверен, Кен!
– Так я круче Кена?
– Намного! – воскликнул Ти Джей, с улыбкой глядя на нее.
И эта его улыбка подействовала на нее, как обычно, то есть она моментально поглупела. Харли сидела на камне, натягивая носки, которые вынула из кроссовок, и он, усевшись рядом, так что их бедра соприкоснулись, прижал ее к груди и прошептал:
– Взгляни на другой берег.
В сотне ярдов от них по кромке воды брела черная медведица, и сильные мышцы ее перекатывались при каждом шаге. Следом косолапили два медвежонка, ожидая, пока мамаша поймает на завтрак рыбу.
У Харли перехватило дыхание. Стараясь не шуметь, она сунула руку в рюкзак, вынула камеру и стала снимать.
В благоговейном молчании они наблюдали, как медведица бросилась в бурлящую воду и вынырнула с большой рыбой в пасти. Со шкуры капала вода, но она повернулась к малышам, которые устроили возню на берегу, забыв про еду. Мамаша призвала их к порядку тычками, и все семейство побрело прочь.
После их ухода Харли поняла, что практически сидит на коленях Ти Джея, а он ее обнимает.
– Такого за компьютером не увидишь.
Он молча смотрел, как она убирает камеру и тянется к кроссовкам.
– Это точно в Колорадо? Должность исследователя? Никакой полевой работы?
– В основном в офисе, а если и в поле, то очень мало.
Он больше ничего не сказал, она тоже, но, может, он гадал, почему она выбрала теоретические исследования вместо практики.
Она и сама задавалась тем же вопросом, а задумавшись, слишком резко дернула за шнурок, и он порвался.
– Черт!
Ти Джей подошел к рюкзаку и вынул тот же мешочек, что и прошлой ночью – тот самый, в котором лежала пачка чипсов, – и достал из него… зубную нить!
– Вот, вместо шнурков.
Она медленно взяла нить.
– Кажется, я влюблена в твой рюкзак.
– И в мой спальный мешок.
– И это тоже.
– И в мое сексуальное тело.
– Ты забыл, о чем мы с тобой договорились?
– Не затрагивать тему твоего сексуального тела. Так я и не касался твоего – упомянул только о своем.
Он сделал наивные глаза и улыбнулся:
– Во что еще ты влюблена?
Не дождавшись ответа, продолжил:
– Позволь, угадаю. В меня?
– Ха!
Он немного помолчал, потом философски изрек:
– Существует много видов любви, знаешь ли!
– Как много? – с улыбкой уточнила Харли.
– Есть такое понятие, как «глубокая симпатия». – Например, то, что ты чувствуешь к семье. Хотя иногда… это даже несопоставимо с глубокой симпатией.
– Согласна, – кивнула Харли.
– Есть еще влечение…
– То есть вожделение, – поправила она.
– И это тоже, но я имел в виду нечто большее, чем одна жаркая ночь. Это когда ты не можешь без кого-то… хотя бы какое-то время.
Она с любопытством уставилась на него: он говорит о них?
– Без всяких обязательств?
– Да.
– Это для людей ветреных или тех, кто боится глубоких чувств.
– Может быть.
– Вроде тебя, если вспомнить каждую твою интрижку, – сладенько пропела Харли.
– Чайник называет котел черным?
– Эй, у меня сто лет не было интрижек!
– Дело не в количестве…
Понимая, что он прав, она прикусила язык… на минуту.
– Я никогда не видела, чтобы ты чего-то боялся. Спускался вместе с братьями со скалы на сноуборде и выжил, чтобы рассказать эту историю. Видела, как ты болтался над обрывом, куда взобрался без страховки, ухватившись за выступ кончиками пальцев, так что от смерти тебя отделяли лишь мгновения. Черт, я однажды видела, как ты не испугался разъяренной гремучей змеи!
Ти Джей не отрывал от нее глаз:
– Это просто испытания на выносливость.
– Хочешь сказать, что боишься чувств, эмоций?
Он не ответил, но это уже и не требовалось: его молчание само по себе было ответом. Кто она такая, чтобы продолжать эту тему? Ведь если речь шла именно об этом страхе, то тут между ними царит абсолютное согласие.
– Скажем, ты прав, – кивнула Харли, чтобы снять напряжение. – И существуют разные виды любви.
– Да, и что же?
– В таком случае вполне возможно, что я тебя люблю.
