К удивлению Харли, в кухне появился отец, высокий, стройный, загорелый, и, положив руки матери на плечи, наклонился ее поцеловать.
– Привет, бэби, – сказал он и дочери с улыбкой.
– Привет, па.
– У нас новости.
– Ты поцеловал маму, и, кажется, я поняла какие.
Отец улыбнулся:
– Не только это. Мы переезжаем в город.
– Сан-Франциско?
– Да! – радостно подтвердила мать. – В Сан-Франциско.
– Вместе?
Родители обменялись взглядами.
– Да. Удивлена?
– Очень.
Мать обняла Харли:
– Я так счастлива!
Вот это прекрасно! Главное, что родители счастливы. Хотелось бы и ей найти свою страну счастья.
– Харли?!
Она выдавила улыбку и показала на шумную толпу в гостиной.
– Так это прощальная вечеринка?
– Пит предлагает нам работу в его кейтеринг-бизнесе, – пояснила мать. – Помнишь Пита?
– Мы вместе учились в школе, – подхватил отец. – Он хочет, чтобы мы вошли в дело. Твоя ма будет готовить.
– Я так волнуюсь, – добавила мать. – Над офисом там есть прекрасная квартира, много окон. Это часть соглашения, что делает нас свободными. Мы только что рассказали Скай, и она поговаривает о том, чтобы тоже уехать, а может, и перевестись в тамошнюю школу.
– Это означает, что не будет никакой арендной платы, – тихо сказал отец, и когда посмотрел в глаза Харли, у нее перехватило дыхание.
Они оставляют место, которое любят, ради нее, чтобы ей больше не приходилось им помогать, чтобы она могла устроить свою жизнь так, как ей хочется.
– Па…
Отец накрыл ее руку своей – теплой, большой и мозолистой.
– Это хорошо, Харли. Для всех нас.
Улыбка матери была теплой, глаза – влажными.
– Приезжай нас навестить. У нас есть для тебя комната. И для Скай тоже. Мы сможем сами оплачивать счета каждый месяц.
– Мама. Папа.
Она смотрела в их лица, пытаясь понять, действительно ли они хотят уехать или просто утверждают, что хотят…
– Мне не трудно, и я не хочу, чтобы вы уезжали только поэтому…
– Не только поэтому. – Отец обнял ее. – Дело не в том, что мы были бременем для тебя. Просто мы хотим вернуть нашу жизнь, а тебе дать возможность строить твою. Ты сможешь закончить интернатуру.
– А потом отправишься в Колорадо, – просияла мать, – и станешь настоящим ученым. Биологом. Будешь первой из Стивенсов, у кого есть образование и важная работа. Но главное – ты будешь свободна поступать и жить как хочешь.
Харли сглотнула ком в горле. Верно, свободна делать то, что она любит. Она мечтала об этом. Работа. Шаг вперед.
Если не считать…
Она зажмурилась и высказала мысль, которая преследовала ее много дней:
– Что, если я больше не уверена в правильности того, о чем мечтала?
– О, милая… – Мать погладила ее по волосам.
– Одно ясно: ты всегда была чертовски сильна – и телом и духом. Ты знаешь, чего хочешь. Главное – признать это.
Харли думала об этих словах, пока бродила среди гостей. Она знала, чего хочет? Действительно знала?
Харли направилась к буфетному столу в гостиной, решив, что перекусить не помешает. Наполнив тарелку, она взялась за стакан, когда протянулась чья-то рука ей помочь.
Ноулан.
Хоть у нее и было в гараже две смены за последние несколько дней, его там не было: уезжал на бизнес-конференцию в Саут-Шор. Они не разговаривали с тех пор, как она попыталась поцеловать его, но ничего не вышло.
– Привет, – поздоровалась Харли.
– И тебе привет.
Он легонько дернул ее за прядь.
– Спасибо, что заменила меня в гараже.
Она вовсе не была уверена, что он хотел бы ее там видеть.
– Я не знала, как ты… в общем, хочешь ли видеть меня там. Если нет, я пойму. Честно.
– Харли!
Она заставила себя замолчать.
– Пока тебе нужна работа, она твоя.
Облегчение и в то же время угрызения совести сжали сердце, и она поставила тарелку, внезапно потеряв аппетит.
– Я не знаю, как это делается, Ноулан.
– Как быть друзьями? Это достаточно легко. Мы звоним друг другу просто потому, что хотим поболтать, вместе ходим на ленч, говорим, улыбаемся.
Он коснулся уголка ее сжатых губ, и она вздохнула:
– Ты так добр ко мне! Послушать тебя, так все в жизни легко и просто.
– Так лучше для нас обоих, – согласился Ноулан, и, забрав у нее стакан, поставил на стол. – Пойдем. Это моя любимая песня. Может, мы и не будем целоваться, но уж потанцуем точно.
Она протанцевали трижды, и когда Харли покинула наконец импровизированный танцпол и отправилась за газировкой, то едва не столкнулась с Ти Джеем.
В джинсах и мягком черном свитере с закатанными до локтей рукавами он, как всегда, выглядел великолепно: большой, гадкий и сексуальный, как сам Сатана.
Глядя на него, Харли искренне сожалела, что взяла на несколько дней тайм-аут, чтобы обрести почву под ногами и обезопасить сердце, а могла бы провести это время с ним, и воспоминания об этих долгих днях и жарких ночах сохранились бы на всю жизнь.
Но сейчас слишком поздно о чем-либо сожалеть: оба сделали свой выбор, и теперь должны надолго разлучиться. Правда, он будет возвращаться чаще, но никогда не оставаться больше чем на несколько недель.
А она… у нее остались сомнения насчет отъезда, но усложнять ситуацию, признавшись в этом ему, она не станет.
Он протянул ей конверт, и, заглянув внутрь, Харли увидел чек – оплата за сплав на каяках, и сумма почти в два раза больше ожидаемой.
– Ти Джей, это слишком!
– Нет, просто твоя доля от того, что заработали мы. Диск со снимками имел большой успех. Понятия не имею, почему мне раньше не пришло в голову нанять фотографа. Ты обеспечила нам великолепную рекламу, и очень жаль, что не сможешь и дальше продолжать сотрудничать с нами.
От его улыбки треснувшее сердце разболелось еще сильнее, а когда он кивнул в сторону двери, приглашая выйти во двор, стало еще хуже.
Не сговариваясь, спустившись по ступенькам крыльца, они обошли дом и поднялись на пригорок в конце двора. В лунном сиянии ландшафт завораживал: зубчатые горные вершины, на которые Харли никогда не уставала смотреть, напоминали сказочных великанов.
Они стояли и молча любовались ночью – вернее, любовалась она, а он смотрел на нее.
