– Господи Иисусе, но это же полная херня! – разочарованно выдохнул Тони.
В следующем контейнере лежали бумажки в один фунт, но ящик оказался не совсем полным. Тони насчитал в нем восемьсот пачек. Зато предпоследний ящик был набит фунтовыми банкнотами под завязку.
– Так-то лучше, – с облегчением сказал Тони. – Примерно этого я и ожидал.
А самый последний ящик до отказа заполнили десятифунтовыми купюрами.
– Боже, спаси и сохрани нас, – пробормотал Тони, увидев это.
У Джесса от восторга округлились глаза.
– Сколько здесь всего, Тони?
– Один миллион и сто восемьдесят тысяч фунтов стерлингов, сын мой.
Джесс издал дикарский радостный вопль:
– Мы богаты! Нам все сошло с рук! И мы богаты!
Но на лицо Тони словно набежала туча.
– Думаю, все десятки придется сжечь.
– Что ты несешь? – Джесс посмотрел на него как на сумасшедшего. – Просто взять и сжечь столько денег? Ты, должно быть, не в себе от счастья?
Тони повернулся и ухватил Джесса за руку, с силой сжав ее.
– Слушай меня внимательно. Если ты начнешь шляться в «Розу и корону» за пинтой пива с мясным пирогом, расплачиваясь десятками
[45]
, и сделаешь это каждый вечер неделю подряд, что там подумают?
– Что мне привалила удача. Обтяпал хорошее дельце. Ты делаешь мне больно, Тони.
– И много ли времени понадобится одному из грязных стукачей, которые там ошиваются, чтобы все сообразить и сообщить куда следует? Ровно пять минут. Или даже меньше? – Он отпустил Джесса. – Это чересчур, парень. Твоя проблема в том, что ты не хочешь шевелить мозгами. Такую уйму денег нужно где-то хранить, а если ты их спрячешь, Старина Билл может до них добраться.
Джессу явно оказалось затруднительно переварить столь необычный и радикальный взгляд на обращение с деньгами.
– Но ты же не можешь просто так уничтожить столько налички!
– Ты или тупой, или плохо меня слушал. У них в лапах теперь Глухарь Уилли, так? Водитель инкассаторского фургона свяжет Уилли с ограблением, так? А им прекрасно известно, что Уилли работает на мою «фирму». Стало быть, они поймут, кто организовал налет, так? А потому держу пари на что хочешь, уже нынче вечером они заявятся к тебе домой, чтобы взрезать все матрацы и подушки, перекопать картофельные грядки на огороде. Пять тысяч в купюрах по фунту еще можно выдать за сбережения всей твоей жизни. Но за пятьдесят штук десятками тебя тут же повяжут, сечешь?
– Мне такое в голову раньше не приходило, – честно ответил Джесс.
– Для подобных вещей давно придумали определение – ничем не оправданное излишество.
– Да, дураку ясно, нельзя нести такие деньги в банк «Эбби нэшнл». Конечно, тебе может повезти на собачьих бегах, но если «фанеры» у тебя слишком много, всякий сообразит, что дело нечисто. – Джесс теперь сам взялся все объяснять Тони, показывая, что идея до него дошла. – Вот как оно обстоит, верно?
– Именно, – Тони стало неинтересно продолжать лекцию.
Он уже обдумывал стопроцентно надежный способ избавиться от крупной суммы «горячих» денег.
– И в «Барклайс» тоже не явишься с миллионом. Мол, откройте мне скромный сберегательный счет, – не унимался Джесс. – Я прав?
– Да, ты, я вижу, начал наконец соображать в нужном направлении, – не без сарказма ответил Тони. А потом бросил на Джесса пристальный взгляд. – Но неужели совсем никто не может прийти в банк с кучей денег и не вызвать подозрений?
Джесс совершенно растерялся.
– Похоже, никто.
– Ты так считаешь? – Тони указал на ящики со списанными мундирами британских вооруженных сил. – Поройся-ка среди этого тряпья. Нужно, чтобы ты оделся как бравый моряк королевского военно-морского флота. Мне в голову пришел дьявольски умный план.
Глава двадцать восьмая
Совещания в кабинете главного редактора после обеда собирали крайне редко. У шефа была любимая поговорка: «Утром развлекаемся на летучках, а днем вкалываем как на галерах». И действительно, вплоть до обеда он трудился над производством газеты. Но к двум часам было поздно вносить какие-то мало-мальски значительные изменения. Содержание всех выпусков уже окончательно формировалось, да и сами выпуски находились в типографии, если не в службе распространения, и редактор мог переключить умственные усилия на то, что сам называл административными мелочами. Но ему приходилось торчать в редакции на случай, если происходило нечто неожиданное и требовавшее принятия решений на высшем уровне. Коул посчитал сегодняшнюю ситуацию именно такой.
Как заместитель главы отдела новостей, Коул сидел напротив необъятных размеров письменного стола главного редактора. Слева от него расположился репортер Кевин Харт, справа – Мервин Глэзьер, отвечавший за раздел бизнеса и финансов.
Шеф закончил подписывать целую пачку каких-то писем и поднял взгляд.
– Итак, что мы имеем?
Слово взял Коул:
– Тим Фицпитерсон будет жить, объявление по поводу нефтяного месторождения отложено, налетчики на фургон с деньгами ушли, прихватив с собой более миллиона, а в крикете Англия пытается всеми силами отыграть семьдесят девять очков.
– Ну и?..
– Если этого мало, то происходит еще нечто из ряда вон выходящее.
Главный редактор раскурил сигару. По правде говоря, ему очень нравилось, когда его отрывали от хозяйственных пустяков чем-то вроде сенсационного материала.
– Продолжайте.
– Помните, как во время летучки сюда вошел весь в возбуждении Кевин Харт, которого необычайно взволновал звонок предположительно от Тима Фицпитерсона?
Главный покровительственно улыбнулся.
– Если репортера в молодости ничто не возбуждает, то в кого он, черт возьми, превратится, когда постареет?
– Что ж, вероятно, наш юный коллега оказался прав, заявив, что напал на след скандального дела. Напомнить фамилии людей, по словам Фицпитерсона, якобы шантажировавших его? Кокс и Ласки. – Коул повернулся к Харту: – Дальше рассказывай сам, Кевин.
Харт, сидевший, закинув ногу на ногу, мгновенно принял более серьезную позу и подался вперед.
– Поступил еще один телефонный звонок. На этот раз от женщины, назвавшейся полным именем и давшей свой домашний адрес. Она заявила, что ее муж, Уильям Джонсон, участвовал в нападении на фургон с деньгами, в ходе которого получил огнестрельное ранение, полностью ослепившее его. А организатором налета был, по ее утверждению, Тони Кокс.
– Тони Кокс! – оживился главный редактор. – Вы проверили эту версию?
