Да, но кому все отправить? Какой-то клочок бумаги мягко спланировал на пол. Он вынул его случайно, когда доставал ручку. Джулиан узнал в тексте на обрывке адрес Саманты и поднял его с пола.
Сначала написал на конверте свою фамилию, потом заполнил адресную строчку данными места, где располагался дом Саманты. Суетливым движением буквально вырвал кассету с обернутой в бумагу пленкой из камеры. Этот фотоаппарат Джулиан купил, чтобы снимать картины. Им можно было производить съемку на негативы, одновременно делая моментальные фото, но только негативы следовало погрузить в воду не позже, чем через восемь минут после экспонирования. Джулиан метнулся в кухню и наполнил водой пластмассовую миску.
Его пальцы отбивали по столу нервную дробь от нетерпеливого ожидания, пока на целлулоиде не обрисовались четкие контуры.
Наконец он смог вернуться в гостиную, держа в руке еще чуть влажную пленку. Черноволосый мужчина возник на пороге комнаты.
Времени, чтобы вложить негативы в конверт, уже не было. Джулиан бросился к входной двери и распахнул ее как раз в ту секунду, когда его настиг брюнет. Он со злобной яростью нанес мужчине удар фотоаппаратом по лицу и выскочил на улицу.
Побежал вдоль тротуара. Остававшийся совершенно голым чернявый любовник не осмелился преследовать его. Джулиан упаковал негативы, запечатал конверт и опустил в ближайшую почтовую тумбу на углу.
Затем позволил себе роскошь спокойно рассмотреть моментальные отпечатки. Они получились очень четкими. На них отобразились все три лица, и не могло быть никаких сомнений, чем эти люди в тот момент занимались.
Медленно и в глубокой задумчивости Джулиан вернулся к дому и вошел. Судя по тону голосов из спальни, там теперь разгорелась ссора. Джулиан громко хлопнул дверью, чтобы они знали о его приходе. Расположившись в гостиной, он принялся с удовольствием разглядывать фотографии во всех деталях.
Из спальни опять показался черноволосый мужчина, все еще полностью обнаженный. За ним следовала успевшая запахнуться в халат Сара, а замыкал шествие прыщавый юнец в одних лишь до неприличия узких трусах.
Жгучий брюнет утер под носом кровь тыльной стороной ладони. Осмотрел красные пятна на пальцах и заявил:
– Я мог тебя запросто убить.
Джулиан помахал ему снимками.
– Вы очень фотогеничны, – с издевкой сказал он.
Темно-карие глаза мужчины сверкнули ненавистью. Он взял фотографии и принялся их рассматривать.
– Ты… Плюгавый грязный извращенец! – выпалил он.
Джулиан не смог сдержать смеха.
– Чего ты хочешь? – спросил брюнет.
Джулиан оборвал смех и изобразил на лице жесткий и злобный оскал. Потом выкрикнул:
– Во-первых, чтобы вы, черт вас побери, не расхаживали в чем мать родила по моему дому!
Мужчина сначала колебался: его кулаки спазматически то сжимались, то разжимались. Но потом повернулся и ушел в спальню.
Второй герой-любовник уселся в свободное кресло, поджав под себя ноги. Сара взяла из коробки длинную сигарету и прикурила от тяжелой настольной зажигалки. Она подняла фото с пола, куда их швырнул брюнет, бросила беглый взгляд и внезапно порвала на мелкие кусочки, отправив все в корзину для бумаг.
– Напрасный труд. Негативы уже в безопасности, – заметил на это Джулиан.
Они замолчали. Молодой блондин, казалось, только получал удовольствие от скандальной ситуации. Наконец вернулся чернявый, одетый теперь в коричневую охотничью куртку и белую водолазку.
Джулиан сказал, обращаясь к обоим мужчинам:
– Я против вас ничего не имею. Не знаю, кто вы такие, и знать не хочу. Вам не стоит опасаться сделанных мной фотографий. Никогда больше не появляйтесь в этом доме, и инцидент исчерпан. А теперь выметайтесь отсюда.
Брюнет ушел сразу. Джулиану пришлось подождать, чтобы светловолосый тоже заглянул в спальню и через минуту появился вновь в элегантных широких оксфордских брюках и короткой курточке в обтяжку.
Когда и он исчез, Сара прикурила еще одну сигарету. Потом прервала долгую паузу:
– Полагаю, ты потребуешь денег?
Он помотал головой.
– Денег я уже взял, – ответил он, вызвав удивленный взгляд Сары.
– Еще до того, как… все это… – недоуменно пробормотала она.
– Я продал твою машину, – сообщил он.
Она ничем не выдала своей злости. Ее глаза немного странно заблестели. Джулиану осталась непонятна причина этого блеска, как и улыбка, скривившая уголки губ.
– Ты украл у меня машину, – сказала она без всякого выражения в голосе.
– Вероятно, это так. Но чисто формально. Не уверен, что заимствование имущества у собственной жены можно расценивать как кражу.
– А если я что-то предприму по этому поводу?
– Что, например?
– Могу нажаловаться отцу.
– В таком случае мне придется показать ему некоторые веселые фотографии нашей счастливой семейной жизни.
Она медленно кивнула, хотя выражение ее лица по-прежнему не читалось с полной ясностью.
– Твоя записка… Ты предупреждал, что уезжаешь на весь день. А на самом деле все спланировал, верно? Ты знал, что здесь застанешь, если вернешься раньше времени?
– Нет, – небрежно ответил он. – Это стало, как говорится, удачным поворотом колеса фортуны.
Она еще раз кивнула и пошла в спальню. Джулиан вскоре последовал за ней.
– Я на несколько дней уезжаю в Италию, – сказал он.
– Зачем? – Она сбросила халат и уселась перед зеркалом. Взяла щетку для волос и начала причесываться.
– По делам. – Джулиан не сводил глаз с крупных и горделиво выпяченных полушарий ее груди. Ему непрошено вновь явилась сцена, когда она лежала в постели с двумя мужчинами: ее выгнутая шея, ее закрытые глаза, ее сладострастные стоны. Взгляд скользил по широким плечам, по спине, круто сужавшейся у талии, по ложбинке в самом ее низу, по мясистым ягодицам, сплющенным сиденьем стула. Он почувствовал, как его плоть отозвалась на ее наготу.
Он подошел и встал за спиной, положив руки ей на плечи, все еще глядя в зеркале на грудь. Темные окружности вокруг сосков набрякли и отвердели, как это было в постели. Он дал рукам соскользнуть вниз и дотронулся до ее груди.
Сзади он крепко прижался телом к ее спине, давая почувствовать мощь своей эрекции, подавая самый вульгарный сигнал вожделения. Она встала и повернулась к нему. Он грубо взял ее за руку и повел к постели, заставив сесть. Потом толкнул в плечи.
Безмолвно, покорно она откинулась на простыни и закрыла глаза.
Глава четвертая
Дансфорд Липси уже не спал, когда огромных размеров черный телефон, стоявший на прикроватной тумбочке, начал издавать звонки. Он снял трубку, выслушал утренние приветствия ночного портье, которого на всякий случай попросил накануне разбудить себя, и дал отбой. Потом встал и открыл окно.
