Левашов, сразу после первого выхода на Валгаллу (где мы увидели следы пребывания поблизости крупного суперкота), ввел непреложное правило. Сначала через одностороннее (чтобы вредная атмосфера или какая-нибудь тварь не ворвалась, воспользовавшись преимуществом в реакции и элементом внезапности) окно осмотреться как следует, а потом уже действовать по обстановке. И коротенький, из семи всего пунктов свод правил безопасности имелся на панели, взятый в рамочку. Каковому своду робот следовал неукоснительно.
– Так, давай снижайся, – распорядился Сашка.
Мы, словно на пикирующем бомбардировщике, провалились вниз. Вершина острова приближалась с такой примерно скоростью.
– Стоп…
С расстояния в полсотни метров стала видна полузатененная ветвями деревьев и прочей растительности обширная трехэтажная вилла, построенная в стиле «органической архитектуры» Фрэнка Ллойда Райта
[129]
… Лужайка перед ней, пересеченная крест-накрест разноцветными дорожками, бирюзовая чаша большого, неправильной формы бассейна. На лужайке, возле классической гранитной балюстрады, отделяющей ее от бездны, – столик под камуфляжным, в цвет островной растительности тентом.
Наблюдения с воздуха хозяин опасается, что ли? Так с пролетающего на одиннадцати километрах «Боинга» не разглядишь, хоть камуфляж, хоть цвета мексиканского флага, а вертолет с авианосца, допустим, или беспилотник с подводной лодки по-любому рассмотрит, что ему нужно.
Я, кстати, в этот момент забыл, что мы уже в другой реальности и свойственные нашему веку опасности и технические достижения здесь не существуют, следовательно, безопасность владельца острова возрастает еще на несколько порядков. Нет здесь никаких спутников-шпионов и вообще никаких заатмосферных аппаратов, и не исчерчено небо регулярными трассами пассажирских суперлайнеров. Раза три в неделю, кажется, пролетает над этим районом (но все равно на две-три сотни миль восточнее) турбовинтовой «Суперконстеллейшн» из Новой Зеландии на Гавайи, и все, кажется. Японо-Австралийская линия пролегает гораздо западнее. Да и авианосцев в мире слишком мало, чтобы без смысла болтаться в Южных морях. Прелесть! Живи и радуйся.
За столиком сидят и, кажется, играют в шахматы два человека.
– Развернись за правый фас виллы. Мы там выйдем, – продолжал командовать Сашка.
Рамка замерла в нужной точке, мы еще раз осмотрели окрестности, не дай бог, инициативный охранник из-за кустов пальнет сдуру из «слонобоя» какого-нибудь картечью. В голову удачно попадет – и гомеостат помочь не успеет.
«Окно» переключили в режим «двери» и чуть не задохнулись от хлынувших в отсек запахов тропической растительности и свежего «прибойного» ветра. Этот самый ветер у берегов, где мощный прибой, очень отличается от того, что дует над океаническими просторами. Ежесекундно многие тонны воды, обрушиваясь на рифы и скалы, разбиваются на мириады мельчайших брызг, возносимых восходящими воздушными течениями к вершине… Получается этакий природный аэратор, весьма полезный для здоровья. Таким образом лечили чахоточных больных в те времена, когда отсутствовало адекватное тяжести диагноза медикаментозное лечение. Бывало, что и помогало.
Здесь пахло столь густо, что едва не закружилась голова от перегрузки фитонцидами, эфирными маслами и прочими прелестями дикой тропической природы. А снизу доносился неумолчный грохот прибоя, не слишком смягчаемый многосотметровой вертикалью, отделяющей вершину от уровня моря.
Но, по всей видимости, через несколько проведенных здесь дней пушечные удары разгулявшихся волн о базальт будут исключены мозгом из списка значимых звуков и перестанут восприниматься, разве что за исключением моментов внезапной смены громкости и интенсивности.
– Теперь жди и наблюдай, – предусмотрительно сказал Сашка оператору, – зависимо, как у нас с хозяином разговор пойдет, скомандуем, отключаться или что. Матрос пусть автомат на изготовку держит, – кивнул Шульгин на вестового, замершего у противоположной переборки. По уставу полагалась на посту вооруженная охрана.
Оператор, подобно нормальному офицеру-специалисту, занятому своим делом, не стал выкрикивать положенных при общении с генералами уставных фраз, просто изобразил нечто среднее между «есть» и «угу». Мол, понял вас, все сделаю, как надо.
Высочайшая все же степень антропоморфности. Заложенная изначально или отработанная в процессе службы под началом Воронцова? Тот и зайца научит спички зажигать.
Мы ступили на гладкие, разноцветные, в хорошо продуманном беспорядке выложенные керамо-гранитные плитки, и я жестом приказал «старшему лейтенанту» закрыть проем, снова оставив проницаемую лишь с его стороны «одностороннюю дверь». Переглянулись, поправили прически и неспешным шагом вышли из-за угла виллы.
Арчибальд при нашем появлении с достоинством, но быстро встал, расправил плечи, как на строевом смотре, чуть заметно поклонился, но ничего не сказал, не получив вводную на стиль поведения и ролевую установку.
Зато господин Сарториус удивление изъявил. Даже некоторую оторопь. Но скорее не фактом нашего внезапного появления, а – сменой действующих лиц. С Воронцовым и Фестом он как-то уже освоился, а мы ему, видимо, чем-то «не показались». Или, наоборот, он имел удовольствие с нашими портретами и подробными досье познакомиться еще в его первую попытку захвата власти над миром.
Но в руки он взял себя достаточно быстро. Все ж таки один из тайных «повелителей», а у тех вся жизнь – нескончаемая партия в покер, где нужно и соображать быстро и нестандартно, и уметь лицо держать. То самое, покерное.
– Чем обязан вашему визиту, господа? – осведомился он, тоже вставая, но не так отчетливо, как Арчибальд. Тонковатые для левантийского типажа губы растянулись в слишком принужденной улыбке. Катранджи в подобных случаях умел демонстрировать куда большую естественность и радушие. – Господа Воронцов и Ляхов отпустили мне целый месяц на… размышления и принятие единственно верного решения. А господин Боулнойз – я привык называть его именно так – оставлен со мной, чтобы скрасить мое одиночество и компенсировать ощущение некоей… несправедливости всего происходящего.
– Это интересно, – оживился Сашка, подвигая к себе ногой стул и нацелившись взглядом на хьюмидор с сигарами, стоящий посередине стола. – Я давний поклонник Сократа и взявшего на себя труд записать его «диалоги» Платона. Впрочем, возможно, никакого Сократа вообще не было, и Платон сам все придумал. Как тот английский граф, Рэтленд, кажется, и жена его Елизавета…
– Шекспироведением изволите увлекаться? – оживился господин Сарториус. Известная психологическая деталь – человек охотно отвлекается от сути дела и подхватывает постороннюю, знакомую и интересную тему. В расчете, естественно, на то, что выиграет тем самым время для анализа и оценки ситуации, заработает какие-то дополнительные очки в глазах партнера (оппонента). На самом же деле, как в данном, например, случае – просто глотает тщательно подобранную наживку. Заболтавшегося, его потом куда проще сдернуть в нужную колею. В самый неподходящий для него момент.
