– Да, верно, – согласился Геннадий Павлович.
– Все твоя работа, – вновь завела прежнюю песню Валентина.
– Ну, я уже давно не работаю, – попытался успокоить ее Геннадий Павлович.
– И как давно?
По тому, каким тоном был задан вопрос, Геннадий Павлович понял, что снова сказал что-то не то.
– С тех пор, как фирма «Байбах» развалилась, – не очень уверенно произнес он.
– Какая еще фирма «Байбах»? – тяжело и как-то совсем уж безнадежно вздохнула Валентина. – Какая фирма, если ты почти всю свою жизнь в институте проторчал?
– В Институте мозга! – вспомнил Геннадий Павлович.
– Точно так, – подтвердила Валентина.
– Ты сказала «почти», – заметил Геннадий Павлович.
– Незадолго до нашего развода тебя пригласили работать в какую-то лабораторию, расположенную где-то под Москвой. Ты о новом месте работы ничего толком не говорил. Только бегал счастливый, распустив хвост, как петух. И деньги там платили такие, что ни в одной фирме не заработаешь, и любое оборудование доставляли по первому твоему слову, и тема та самая, над которой ты все мечтал поработать…
– Какая тема? – перебил Валентину Геннадий Павлович.
– Откуда мне-то знать? – недоумевающе развела она руками. – Ты ведь мне ничего не рассказывал! Только с Юликом Коптевым, закрывшись в комнате, о чем-то шептался.
– Значит, Юлика ты помнишь! – радостно хлопнул ладонью о ладонь Геннадий Павлович.
Наконец-то появилась первая ниточка, которая связывала ту его жизнь, о которой рассказывала Валентина, с той, которую он сам помнил.
– А Толика Григоршина помнишь? – с надеждой спросил Геннадий Павлович.
– Помню, – кивнула вроде как с осуждением Валентина. – Я, в отличие от тебя, все превосходно помню.
От души у Геннадия Павловича немного отлегло, – кошмар ложной памяти начал рассеиваться. Может быть, ему действительно нужно просто отдохнуть, и тогда все встанет на свое место?
– Мы вчера встречались, – улыбнулся Геннадий Павлович. – Юлик, Толик и Алекс.
– Какой Алекс? – брови Валентины сошлись у переносицы.
– Алекс Петлин. Ты разве не помнишь его? Мы же все вместе учились.
– Ну, мало ли с кем ты в свое время учился.
– Да нет, мы же все время встречались, в гости друг к другу ходили…
Геннадий Павлович внезапно осекся, поймав себя на том, что не помнит, чтобы Алекс Петлин бывал когда-нибудь у него дома. Более того, он не помнил когда, где и при каких обстоятельствах познакомился с Алексом.
– Нет, – уверенно покачала головой Валентина. – Никакого Алекса Петлина я не помню.
– Да, верно, – рассеянно кивнул Геннадий Павлович. – С Алексом я познакомился уже после того, как мы разошлись.
– Мы развелись два года назад, – не без ехидства напомнила Валентина.
– Да-да, конечно. – Геннадий Павлович наклонил голову и потер пальцами виски. – Ты знаешь, – сказал он только потому, что нужно было что-то сказать, – Толик себе палец отрезал.
– О боже мой! – в ужасе вскинула брови Валентина. – Как?
– Ну, сходил к врачу, и тот аккуратненько ампутировал ему палец.
Взгляд Валентины сделался настороженным.
– Ты что несешь, Геннадий?
– А что? – растерялся Геннадий Павлович.
– Какой нормальный человек пойдет к врачу для того, чтобы тот отрезал ему палец?
– Нет, ты не поняла, – не глядя на бывшую жену, махнул рукой Геннадий Павлович. – Толик удалил шестой палец.
– Шестой?
Геннадий Павлович отнял руки от лица и посмотрел на Валентину.
– У Толика на левой руке был шестой рудиментарный палец, – медленно и внятно произнес он. – Вот здесь, – показал он на своем запястье то место, где у Григоршина рос лишний палец. – Теперь он его удалил.
– Ты снова что-то перепутал, Геннадий. – Валентина вновь, уже в который раз попыталась взять Геннадия Павловича за запястье, но на этот раз он успел отдернуть руку. – У Толика не было никакого шестого пальца. – Заметив недоверие во взгляде бывшего мужа, она сочла нужным добавить: – Ты думаешь, будь это так, я бы не заметила?
Геннадий Павлович растерянно посмотрел на свое запястье так, будто это у него был лишний палец на руке.
– Я не мог ошибиться. Тем более что и ты тоже помнишь Григоршина. Мы с ним знакомы лет сорок, если не больше.
Обиженная на то, что бывший муж даже за руку взять себя не позволил, Валентина не смогла удержаться от язвительного замечания:
– Хочешь сказать, что познакомился с Толиком еще до рождения?
– Мы с ним вместе в школу ходили, – не заметил подвоха Геннадий Павлович.
– О каких сорока годах дружбы может идти речь! – вновь взвилась Валентина. – Тебе самому не так давно тридцать девять стукнуло!
– Сколько? – удивился Геннадий Павлович.
– Тридцать девять! – крикнула ему в лицо Валентина.
– Нет, – улыбнулся Геннадий Павлович растерянно, но головой покачал вполне уверенно. – Мне пятьдесят два года.
– Ты когда в последний раз в зеркало на себя смотрел? – усмехнулась Валентина.
– А что? – Геннадий Павлович тронул кончиками пальцев лицо, как будто опасался, что с ним что-то не так.
– А то, что в пятьдесят лет люди так не выглядят!
– Ну, ты тоже не выглядишь на пятьдесят, – сделал, как ему показалось, комплимент Геннадий Павлович.
– Спасибо, – язвительно усмехнулась Валентина. – И чем же ты это объяснишь?
– Курс нейропластики и энзимотерапии.
– Геннадий! – в сердцах всплеснула руками Валентина. – Ну что ты несешь! Какая еще нейроплас-тика?
– Общедоступная система омоложения, – не очень уверенно ответил Геннадий Павлович.
– Если бы существовала такая система, то я бы выглядела как двадцатилетняя, – резонно заметила Валентина. – Уж поверь мне, милый мой, тебе тридцать девять лет. Всего или уже – это уж как тебе больше нравится.
Геннадий Павлович чувствовал себя совершенно потерянным. Создавалось такое впечатление, что они с Валентиной существовали в разных временных потоках, лишь изредка пересекающихся между собой. Она утверждала, что ему тридцать девять, в то время как сам Геннадий Павлович был уверен, что ему пятьдесят два года. И Артему, которого он знал, было двадцать четыре, а Валентина считала, что их сыну всего двенадцать. Быть может, именно в эти годы, о которых ничего не было известно Валентине, укладывалась его работа в фирме «Байбах»? И с Алексом Петлиным он познакомился именно тогда? Хотя нет, Геннадий Павлович был уверен, что их компания – он, Толик, Юлик и Алекс – сложилась давно, еще в школьные годы. В старших классах он с Юликом сидел за одной партой, Толик – прямо за ними, а Алекс…. Алекса Геннадий Павлович не помнил. Быть может, он учился в параллельном классе?
