Следующий зал также оказался пуст. На столике в углу лежало штук десять чистых бланков. Рядом валялся скомканный бланк. На стуле лежала оставленная кем-то газета. Быстро, боясь, что в любую секунду он может изменить принятое решение, Геннадий Павлович подошел к стеклянной двери, завешенной белой простыней, и, даже не стукнув ради приличия согнутым пальцем в стекло, – что он непременно бы сделал в иной ситуации, – дернул за ручку. Как и следовало ожидать, дверь была заперта. Не повторяя попыток достучаться, Геннадий Павлович перешел к соседней двери. Сквозь крошечные трещинки, паутинкой разбегавшиеся по краске на дверном стекле, он попытался разглядеть, есть ли кто в комнате. Ничего не увидев, – трещинки оказались слишком тонкими, словно процарапанные острой иглой, – Геннадий Павлович дернул дверь за ручку. Он сделал это только для очистки совести, уже почти не сомневаясь в том, что она, как и все остальные, заперта, и ожидания его оправдались ровно на сто процентов. С досадой стукнув в дверь ногой, Геннадий Павлович повернул к выходу. Но не успел он еще выйти из зала, как за спиной у него раздался щелчок дверного замка. Со смешанным чувством радости и испуга, – должно быть, в этот момент вновь вступили в противоборство его истинная натура и та, что была искусственно задана, – Геннадий Павлович обернулся. Из-за двери с занавешенным шторой стеклом настороженно выглядывал невысокий мужчина в сером костюме – тот самый, что вчера выдал Геннадию Павловичу корешок на получение генетического паспорта. Узнав его, Геннадий Павлович с запоздалым сожалением подумал о том, что корешок-то он оставил дома, хотя сейчас тот мог бы пригодиться.
– Вы ко мне? – спросил мужчина с таким видом, словно его оторвали от дела, за которым стояли судьбы, а то и жизни сотен, если не тысяч людей.
– Я по поводу анализа, – не очень уверенно произнес Геннадий Павлович.
На вопрос, что именно он хочет узнать о своем анализе, Геннадий Павлович, скорее всего, не смог бы ответить ничего вразумительного, – под взглядом человека в сером костюме он вновь почувствовал себя пожилым безработным, которого мог легко турнуть любой чиновник, наделенный самой мизерной властью, не распространяющейся далее его конторского стола.
Человек в сером прищурился, глядя на Геннадия Павловича.
– Я вас узнал.
Фраза была произнесена так, словно следом за ней хозяин кабинета, в который пытался проникнуть не в меру настойчивый посетитель, непременно вызовет охрану.
Душа Геннадия Павловича сжалась до размеров шарика для пинг-понга. Ему стоило немалых усилий заставить себя остаться стоять на месте в то время, как благоразумие и опыт подсказывали, что лучше всего сейчас же извиниться, сказать, что ошибся дверью, и как можно скорее уйти.
– Я узнал вас, – повторил мужчина в сером. – Вы были здесь вчера.
Геннадий Павлович судорожно кивнул.
Человек в сером едва заметно улыбнулся – Геннадию Павловичу показалось, что насмешливо, – после чего сделал широкий жест рукой.
– Ну что же, заходите, – пригласил он и первым вошел в кабинет.
Казалось, его нисколько не интересовало, воспользуется ли Геннадий Павлович приглашением или же так и останется стоять в холле, точно соляной столб.
– Дверь прикройте, – попросил хозяин кабинета, устраиваясь за столом.
Геннадий Павлович незамедлительно выполнил просьбу и только после этого окинул взглядом помещение. Кабинет выглядел так, словно в нем производило обыск боевое подразделение налоговой полиции. Дверцы стенного шкафа раскрыты, толстые папки с документами, которые прежде стояли на полках, свалены на полу. В шкафах оставался только мелкий мусор и разрозненные листы бумаги. Компьютер отключен от сети, а монитор так и вовсе уложен в картонную коробку, стоявшую на полу. По столу разбросаны дискеты, блокноты, карандаши, авторучки, скрепки и прочая канцелярская мелочь.
– Переезжаем, Геннадий Павлович, – ответил на незаданный вопрос человек в сером.
Геннадий Павлович не сразу сообразил, что удивило его в словах хозяина кабинета. А ведь он обратился к нему по имени! Либо у него была феноменальная память и он запоминал имя каждого, кто проходил через его кабинет, либо по какой-то причине он обратил на Калихина особое внимание. Однако спрашивать об этом напрямую было бы верхом глупости.
– А что за причина? – вежливо поинтересовался Геннадий Павлович.
– Да откуда же мне знать! – всплеснул руками человек за столом. Вид у него при этом был до крайности разочарованный, можно было подумать, что он обижен на тех, кто, не объяснив ему причину, отдал команду на переезд. – Я просто сижу здесь и выполняю свою работу. – Человек в сером вскинул указательный палец к потолку. – Очень важную, заметьте, работу! – Геннадий Павлович поспешно кивнул, дабы хозяин кабинета, не дай бог, не подумал, что он не считает его работу важной. – Ну что ж, – человек в сером сначала картинно развел руки в стороны, – мол, я всем все прощаю, а затем сложил их перед собой на столе, – теперь буду сидеть в каком-нибудь другом месте.
– Вы еще не знаете, куда переезжаете? – спросил Геннадий Павлович.
– Конечно же нет! – человек в сером с недовольным видом дернул подбородком, – мол, что за вопросы! – Кто же такое сообщает заранее? К концу рабочего дня подгонят машину, загрузят и отвезут куда следует.
– А здесь что будет?
– Кто его знает, – пожал плечами странный собеседник Геннадия Павловича. – Скорее всего, ничего.
– Разве так бывает? – удивился Геннадий Павлович. – Такое огромное помещение…
– Бывает! – махнув рукой, заверил его человек в сером. – Еще и не такое бывает! Ох, Геннадий Павлович, – покачал он многозначительно головой, – если бы вы только знали, чего я только не насмотрелся в стенах этого заведения!
– Именно этого? – уточнил Калихин.
– Этого или какого другого – какая разница, – человек в сером пренебрежительно скривил губы. – Везде одно и то же. Уж можете мне поверить, Геннадий Павлович.
– Ну, я, собственно…
Не зная, что сказать, Геннадий Павлович сделал настолько неопределенный жест рукой, что толковать его можно было как угодно.
– Да я понимаю, – улыбнулся человек в сером. – Вы не за тем сюда пришли, чтобы мои байки слушать. – Непонятно с чего вдруг, он расстегнул пару пуговиц на пиджаке, откинулся на спинку стула и подмигнул Калихину, как старому приятелю. – Как, вообще-то, дела, Геннадий Павлович?
Никак не ожидавший такого вопроса, Калихин растерянно развел руками.
– Ну, вообще-то, неплохо.
– Вот и отлично, – широко улыбнулся хозяин кабинета, так, будто и в самом деле был рад услышать, что у Геннадия Павловича все хорошо. – Так чего же тогда пришли?
– Я хотел уточнить некоторые детали, – ответил Геннадий Павлович первое, что пришло в голову.
– Ну конечно, – ничуть не удивился такой постановке дела хозяин кабинета. – Детали очень важны.
