– Синтия…
– Даже. Не. Подходи!
Она так рявкнула, что какая-то медсестра на ходу обернулась на меня и нахмурилась.
Синтия разгладила блузку, шагнула было к палате, но вернулась.
– Чуть не забыла. – Она порылась в кармане блейзера. – У Сэм в пальто медсестра нашла вот это.
И Синтия сунула мне статуэтку.
Резная змейка черного дерева. Когда миг ошеломления миновал, я вспомнил, где уже такое видел: с этой статуэткой играл глухой мальчик в доме 83 по Генри-стрит.
Он уронил ее в лестничный колодец. Я нашел и отдал.
А теперь она у Сэм.
– Ты считаешь, такая игрушка подходит твоей пятилетней дочери? Мне прямо не терпится показать это судье.
Больничный шум, репродукторы, щелчки и телефонные звонки, скрип колеса каталки, шаги – все вдруг заревело мне в уши разом и так же вдруг выключилось.
Высоченная черная волна снова вздыбилась надо мною, потащила в море. И она все росла, все крепла.
Брюс отдернул занавеску. Сэм снизу вверх смотрела на врача, и забинтованная ручка лежала на одеяле, как потерянная варежка.
Я развернулся и ринулся прочь по коридору.
– Ну-ка вернись! – заорала Синтия мне в спину. – Отдай, я хочу это сохранить!
Я миновал старика на каталке, моргавшего в потолок, потом врача в белом халате. Толкнул двери в вестибюль. С банкетки под телевизором на меня посмотрели Нора и Хоппер.
– Скотт? – крикнула Нора.
Я не остановился, и вращающиеся двери выплюнули меня в ночь.
93
«Чары» закрылись пять минут назад.
За запертой дверью еще бродила стайка покупателей.
Я замолотил кулаком в стекло. Из-за стойки вышла женщина:
– Мы закрыты!
– Мне нужно к Клеопатре! Это срочно!
Она тряхнула головой, отступила и отомкнула дверь:
– Чувак, извини, конечно, но…
Я рванул мимо нее и немногочисленных клиентов прямо к стойке.
– Она здесь?
На меня в смятении вытаращился блондинистый панк. Я юркнул в глубину, отдернул черный бархат.
– Эй! Вам туда нельзя!
Я шагнул внутрь; Клео за круглым столом беседовала с молодой парой.
– Это срочно. Мне нужна ваша помощь.
– Он прямо ворвался, – пояснил блондин, вбежав за мной.
Клео мое вторжение ничуть не смутило.
– Ничего страшного, – сказала она. – Мы почти закончили.
Пара вскочила, схватила со стола пакет трав и гуськом – нервно меня огибая – отбыла следом за блондином.
Из кармана куртки я выудил статуэтку. Она как будто потяжелела – раньше была легче.
– Вот это нашлось в кармане у моей дочери. Что это за фигня?
Клео поднялась и шагнула ко мне. Белая расшитая крестьянская блуза, джинсы, красные «док мартенсы», пальцы и запястья по-прежнему увешаны серебром. Она осмотрела змейку, стараясь не слишком приближаться, ушла к набитым шкафам в глубине и вернулась с латексными перчатками.
Со щелчком их натянула, осторожно забрала змейку – будто опасную взрывчатку – и унесла на стол.
– Вы только что это нашли?
– Да. – Я придвинул складной металлический стул, сел напротив. – Но я уже такое видел. У другого ребенка, недавно.
Она повертела змейку в руках, потрясла, послушала.
В ярком красном свете с потолка я разглядел, что дерево покрыто прихотливой резьбой – каждая чешуйка, каждый плавник, каждый зубик отполированы и заострены. На морде у твари застыла похотливая гримаса: зубы оскалены, язык торчит.
– Этой штуковиной человека можно пометить? – спросил я. – Оставить на нем, я не знаю, отметину дьявола? Вы слышали о такой штуке – называется huella del mal? Печать зла?
Все это пропустив мимо ушей, Клео поставила змейку посреди стола. Сосредоточенно наклонилась, взяла змейку за хвост – кольцами обвивавший тело – и медленно описала ею круг против часовой стрелки. Так она сделала трижды – слышно было только, как статуэтка, раздирая нам уши, скрежещет по дереву.
Клео отдернула руку, будто ошпарилась, и змейка упала набок.
– Что? – поспешно спросил я.
– Вы что, не видели? – расстроилась она.
– Нет. Что такое?
Глубоко вздохнув, Клео снова взяла змейку за хвост и шепнула:
– За тенью следите.
Когда захлестывает адреналин, очень трудно сосредоточиться на неторопливом движении.
Но потом я увидел.
Тень на столе – непреклонно черная – не последовала за змейкой, как полагается. Застыла, будто зацепившись за незримую преграду, дрожа от напряжения, тень-язык удлинился, далеко вытянулся, а потом рывком встал на место – и все прошло. Я в изумлении заморгал и склонился ближе – наверняка глаза шутки шутят, – но это повторилось.
И повторилось снова.
Клео двинула змейкой в другую сторону, по часовой стрелке, и тень поползла нормально.
– Это как? – спросил я.
– Не знаю. – Она отложила статуэтку. – Я же говорю, у меня с черной магией не очень. Я ничего подобного раньше не видела.
– Но о чем-то подобном читали. В рамках обширного колдовского образования.
– Я не могу вам помочь. Вам нужен настоящий практикующий черный маг.
– Я не знаю никаких практикующих черных магов. Я знаю только вас, и разбираться будете вы, даже если нам придется просидеть тут две недели.
Я вскочил, грохнув железным стулом, и кинулся к шкафам. На стойках бардак – расплавленные свечи и пепельницы, бумажки с рецептами и заклинаниями, потрепанные блокноты, полиэтиленовые саше с порошками, помеченные «Да» и «Нет», банки черного пепла. От пола до потолка – заплесневелые фолианты.
«Книга сакральной магии волшебника Абрамелина». «777 и другие каббалистические труды Алистера Кроули».
Клео подскочила ко мне:
– Успокойтесь.
«Дурной глаз». «Книга Товита». «Нострадамус. Основы». Я выдернул «Энциклопедию популярных заклятий XIX века» с красной пентаграммой на обложке, и на пол хлынула лавина черных книжек в мягких обложках.
– Так только хуже, – сказала Клео. – Мощная черная магия и нестабильная психика – все равно что обогащенный уран и запал.
Я открыл энциклопедию, просмотрел содержание.
– Может быть, есть еще одно средство, – сказала Клео. – Но я ничего не обещаю.
Я посмотрел на нее:
– Ну и чего вы ждете?
Скривив губы, она глянула на часы, вздохнула и ушла в угол, к маленькой раковине возле стойки с грудой блокнотов и обколотой бумажками пробковой доской. Полистала, поискала, перебирая нарисованные от руки карты Колдовской страны в Пенсильвании, памфлет «Лиги хрустальной науки», хронологию Иоанна Завоевателя
[96]
, фотографии сотрудников «Чар», «Этический кодекс практикующего мага». Под открыткой с демонического вида мужиком нашла бумажку, сняла ее и взяла радиотелефон.
