– Он дебил и лузер, – отозвался Хоппер с заднего сиденья.
– И так тоже можно сказать.
Мы мчались по Нью-Джерсийской, обсуждая Моргана Деволля и все, что узнали про Александру в «Брайарвуде»; еще несколько минут – и Нью-Йорк.
Все-таки прекрасен этот город: пусть ты провел несколько нервных часов в сельском пейзаже, среди медсестер, которые бросаются тебе под колеса, и диковатых семей, но Манхэттен все ближе, ты смотришь на ощетинившийся городской силуэт – а затем на мужика, который только что подрезал тебя на «ниссане», извергающем техано-польку на максимальной громкости, – и понимаешь, что мир по-прежнему хорош.
– Сандра ему играла, – продолжал Хоппер, не отводя взгляда от телефона, жужжащего сообщениями. – Понимала, что кто-то смотрит. Решила, что этот неизвестный кто-то и поможет ей сбежать.
– А страх темноты? – спросил я, покосившись на Нору. – И кстати. Откуда ты слово-то знала? Никтофобия?
Нора распустила длинные косы и теперь рассеянно глядела в окно, распутывая кончики.
– Терра-Эрмоса, – ответила она. – На втором этаже жил такой господин, Эд. Читал списки фобий и хвастался, какие у него есть. Никтофобии не было. Зато была автоматонофобия.
– А это что?
– Боязнь чревовещательских кукол. И вообще восковых лиц. Сходил посмотреть «Аватар» – так его потом госпитализировали.
– В Верхний Ист-Сайд ему лучше не соваться.
– Это все фигня, – сказал Хоппер, смахивая челку с глаз. – Сандра не боялась темноты. Небось, прикидывалась, чтоб врачи лишний раз не трогали.
– А как она смотрела на Моргана из поезда? – сказала Нора. – Может, правда не узнала. Может, у нее амнезия, потеря кратковременной памяти какая-нибудь.
– Да нет, – возразил Хоппер. – Он свою задачу выполнил, она умыла руки. Все.
– Меня одно беспокоит, – сказала Нора.
– Только одно? – переспросил я.
– Морган сказал, Сандра читала его дочери на ночь.
– И что?
– Не станешь ведь незнакомого человека, которого только что спас из психушки, пускать к ребенку, правда?
– Ну, звание отца года Моргану явно не светит. А невеста Чаки, которую он из бассейна выудил? Лялька. Не говоря уж об этой козявке, которая увязалась за мной. Когда вырастет, я б ей рекомендовал подольше погостить в «Брайарвуде».
Нора склонила голову набок:
– Вы как думаете, он же не обидел Сандру? Когда привез домой переодеться – он так рассказывал, меня аж мороз подирал.
– Он и пальцем ее не тронул, – вмешался Хоппер.
– А ты откуда знаешь? – обернулась к нему Нора.
– Иначе он был бы мигом серьезно покалечен.
Вздрогнув от его тона, я глянул в зеркало заднего вида. Хоппер смотрел в окно, по лицу скользили огни машин. За последние часы я уверился, что его знакомство с Александрой – Сандрой – существенно глубже, нежели якобы случайное пересечение многолетней давности. Хоппер знал ее лучше, чем утверждал, либо пристально наблюдал за ней – может, издали, как Деволль. Подмывало надавить – пусть признает, что рассказал не все, – но я решил обождать. Хоппер, небось, только и будет что сверкать глазами и огрызаться, а пользы выйдет ноль.
Я глянул на приборную доску – на часах 21:42.
– Ну, где вас высадить?
Нора обернулась ко мне:
– Мы еще не закончили. Теперь в этот «Уолдорф», – может, там кто-то видел Сандру. Морган сказал, она ехала туда. Нам тоже надо.
– Пристойный план, – буркнул Хоппер, встретившись со мной взглядом в зеркале.
– Не без натяжки, – сказал я. – Но ладно. Давайте проверим.
23
Как и большинство ньюйоркцев, «Уолдорф-Асторию» я старательно избегал. Он у нас – как очень богатая, очень грузная и, по счастью, очень дальняя родственница, двоюродная бабка с тремя лишними подбородками, вся в тафте и с таким командирским нравом, что с ней даже не надо видеться, достаточно услышать ее – и общения хватает на ближайшие пятнадцать лет.
Но если вознамеришься проникнуть в вестибюль сквозь вращающиеся двери ар-деко, мимо бизнесменов из Милуоки и унитарианской делегации, сделаешь передышку, а затем пробьешься сквозь толпу вверх по устланной ковром лестнице, минуешь очередь в «Старбакс» и женщину, которая катит чемодан прямо по твоим туфлям, – на тебя тотчас обрушится раздутая роскошь. Сводчатые потолки. Пальмы. Позолоченные часы. Мрамор. Если в отеле имеет место свадебный прием – а свадебный прием, как правило, имеет место, жених и невеста, Бобби и Марси из Мэссепикве, Ложно-Айленд, – вестибюль пульсирует, как школьная дискотека в спортзале.
Следом за мной Хоппер и Нора одолели вестибюль, увернувшись от большого семейства в одинаковых свитерах «Ред Сокс», и добрались до скромной деревянной двери. Золотая табличка гласила: «Уолдорф-Тауэрс» – очень деликатно, чтоб никто и не заметил.
Мы прошагали по коридору и вошли в лифт.
– Ты тут все знаешь, – отметила Нора, когда я нажал «Ж».
Это, увы, правда.
«Уолдорф-Астория» – обманка, отвлекающая публику от крыла, где останавливались солидные люди, от эксклюзивного «Уолдорф-Тауэрс», любимого отеля президентов, герцога и герцогини Виндзорских, саудовских принцев и всевозможных деловых транжир с Уолл-стрит, назначающих здесь свидания любовницам. Как ни прискорбно, примерно в этом ключе познал отель и я.
Я этим не горжусь – и уж точно никому не рекомендую, – но вскоре после развода я пережил полугодовой ад, вляпавшись в роман с замужней женщиной. И встречался я с нею в «Уолдорф-Тауэрс» целых шестнадцать раз – впрочем, лишь после того, как она принялась по электронной почте слать мне отзывы (тоном недовольного мною начальства) о первой гостинице, которую я выбрал для наших забав, гостинице, которую я мог себе позволить, – обычном «Фицпатрик-Манхэттене» на Лексингтон, преданной клиентуре известном под названием «Фиц», – мол, расположен слишком близко к ее офису, в номерах темновато, простыни воняют, а портье странно посмотрел, когда спросил, надо ли занести багаж в номер, а она объявила, что багажа у нее нет и в номере она пробудет всего сорок пять минут.
Лифт выплюнул нас в вестибюль «Уолдорф-Тауэрс» – небольшой, изысканный и совершенно пустой.
Мы направились за угол к стойке портье, где одиноко торчал юнец родом с Ближнего Востока. Был он высок, узкоплеч и темноглаз. На бирке значилось имя: «Хашим».
Я лаконично представился.
– Мы надеялись, вы нам поможете, – прибавил я. – Мы ищем сведения о пропавшей женщине. И думаем, что в последний месяц она появлялась здесь.
Он, похоже, заинтересовался. И, по счастью, не выразил желания позвать управляющего.
– Не глянете на фотографию? – спросил я.
