«Или вообще убить», — мудро завершила я, стараясь не обращать внимания на противный холодок, поползший после этого по моему позвоночнику.
Бесс тем временем негромко кашлянула, напомнив о своем присутствии. Растянула губы в некоей ухмылке, видимо, пытаясь таким образом продемонстрировать приветливость. Но это получилось у нее настолько неловко, что стало ясно: улыбаться Бесс не умеет.
Впрочем, ничего удивительного в этом как раз не было. Как хозяин лорд Бейрил показал себя с наихудшей стороны. Я не сомневаюсь, что его слугам приходится непросто. И пусть он сколько угодно утверждает, что якобы деньги способны компенсировать все. Любовь таким способом явно не купить. Вполне можно преданно служить, а в глубине души ненавидеть своего господина.
Ненависть — опасное чувство. Особенно затаенная. Даже, наверное, опаснее, чем любовь. Я невольно покачала головой, удивляясь беспечности лорда. С таким пренебрежительным отношением его слуги, наверное, только и выжидают удобного момента, лишь бы вонзить ему кинжал в спину. И не уверена, что только в фигуральном смысле выражения.
— Ну и гад же этот лорд, — негромко проговорила я, ни к кому, в сущности, не обращаясь. — Послала же Белая Богиня мне на голову испытание.
Тут же опомнилась и испуганно покосилась на служанку.
Та торопливо опустила голову, пряча в тени усмешку. И на сей раз ее улыбка выглядела достаточно искренней. Я не сомневалась, что мои слова вызвали живейший отклик в душе служанки. Пусть она и не посмела открыто продемонстрировать этого.
— Ну ладно, пойдем приводить меня в порядок, — милостиво разрешила я. — Надо же убедить всех, будто я девушка из высшего общества и лорду чрезвычайно повезло со мной.
И первой отправилась в сторону ванной.
* * *
Я не могу сказать, что наша семья считалась в Итроне обеспеченной. Мой отец владел несколькими бакалейными лавками, но ему приходилось частенько стоять за прилавком самому. А матушка, как это принято в обычных добропорядочных семьях, не относящихся ни к высшему обществу, ни, небо упаси, к отребью, естественно, занималась в основном домашним хозяйством и моим воспитанием. В общем, по меркам нашего провинциального городка мы ничем не выделялись на общем благовоспитанном фоне.
Ну, до недавнего времени.
И я невольно поморщилась, вспомнив свое грехопадение, которое наверняка сейчас упоенно обсуждают во всех семействах Итрона.
Ох, бедные мои мать и отец! Надеюсь, они с честью пройдут через это испытание. Я слишком виновата перед ними и вряд ли когда-нибудь осмелюсь предстать перед глазами родителей.
Но почти сразу я усилием воли заставила себя прекратить душевные терзания. Какой смысл вечно пережевывать в мыслях то, что при всем желании изменить не в силах? С этим стыдом просто надо научиться жить. А вообще, все это отступление было посвящено лишь одной цели: сказать, что я не привыкла к роскоши. Мои итронские наряды сложно было назвать дорогими. Обычные платья, сшитые пусть и на заказ, но у портнихи, которая являлась старинной приятельницей моей матери и неизменно давала ей хорошую скидку. Естественно, ткани при этом выбирались качественные, но недорогие. Ни о каких кружевах ручной работы или тому подобных деталей кропотливой отделки речи, понятное дело, не шло. Удобно, немарко, долговечно — и хватит с меня.
И вот теперь я смотрела на себя в зеркало и не могла узнать себя. Стоило признать очевидный факт: неизвестная мне Джессика обладала безукоризненным вкусом и выбирала себе такие наряды, которые наилучшим образом подчеркивали все достоинства ее фигуры. Судя по всему, мы обладали примерно схожими параметрами, поскольку платье сидело на мне как влитое и не требовало дополнительной подгонки. Облегающий узкий лиф был расшит воланами и щедро украшен изящной вышивкой. Подол оказался короче обычного, поэтому приоткрывал мои щиколотки, и я порадовалась, что в вещах Джессики обнаружила достаточное количество новеньких шелковых чулок. Вообще, цвет платья — насыщенно красный, почти багровый с переходом в черный ближе к корсету — удивительно шел к моим волосам, подчеркивая их рыжину. Как сказала бы моя матушка — слишком подчеркивая. Она очень переживала из-за того, что я родилась на свет со столь неприличным цветом волос, ведь, как известно, рыжими могут быть только ведьмы, авантюристки или девицы, зарабатывающие себе на жизнь продажей собственного тела. Правда, последние чаще всего добиваются этого эффекта за счет хны. Недаром в народе издавна ходит пословица: рыжий что бесстыжий. Поэтому с самого раннего моего детства матушка скупала в местной лавке со всевозможными травами и лечебными отварами разнообразнейшие средства и заставляла меня часами втирать в волосы масла. Я не сопротивлялась, не желая лишний раз расстраивать ее. Благо, что после этих средств мои волосы обычно начинали приятно пахнуть и сильнее блестеть. Это помогало, правда, только на время. Через месяц, максимум два, мои волосы опять начинали пламенеть, и моя матушка вновь опустошала кошелек в смешной надежде навсегда перекрасить меня в скромную брюнетку.
Наверное, если бы она увидела меня сейчас, то ринулась бы к заветной лавке, теряя от спешки туфли. Видимо, слишком много времени прошло с последней попытки изменить цвет моих волос. Или же Бесс использовала какой-то особый шампунь, поскольку я превратилась в настоящую огненную фурию после того, как служанка вымыла мне голову.
Макияж завершил мое преображение в даму из высшего света. Бесс густо подвела мне глаза и мазнула по губам ярко-алой карминной палочкой. Не забыла она и хорошенько припудрить мой злополучный синяк, сделав его почти невидимым. Ни за что не увидишь, если не знаешь, куда смотреть и что искать.
Когда я в очередной раз взглянула в зеркало, то невольно вздохнула. Правда, сама не определилась: с восхищением это сделала или же со скрытым негодованием.
Из зеркала на меня взглянула незнакомка. Рыжая и наверняка бесстыжая, как сказала бы моя матушка. В платье, которое обязательно заставит мужчин вожделеюще смотреть мне вслед.
Н-да, если Томас хотел привлечь ко мне внимание, то выбрал для этого самый верный способ. Я не сомневалась, что теперь в любом обществе ко мне будут прикованы глаза всех присутствующих. Я была словно… словно…
— Ты великолепна! — восхищенно выдохнул за моей спиной Томас, беззвучно войдя в комнату.
Я кинула на него взгляд через отражение и мысленно присвистнула, оценив преображение Томаса в настоящего светского льва. Он сменил халат на камзол глубокого синего цвета, который прекрасно подчеркивал оттенок его глаз. Рукава сего одеяния были украшены вышивкой ручной работы, на тонких пальцах опять красовались массивные перстни с драгоценными камнями просто-таки неприличных размеров. А вот повязка на лбу все еще осталась, видимо, рана оказалась серьезной, раз ее не сумел быстро вылечить какой-нибудь приглашенный целитель.
Затем я перевела взгляд на себя, невежливо не отреагировав на его комплимент. Нет, пожалуй, я все-таки выгляжу как девица не слишком тяжелого поведения. Правда, роскошно одетая, но все же. Не сомневаюсь, что в родном Итроне меня не пустили бы на порог любого мало-мальски приличного заведения.
