— Лена, — он с сожалением покачал Гловой, — тебе прочитать лекцию о стабильности пси — вакуума? Одного псионника оно выдержит, двух — нет. Изогнётся и хлестнёт по всем так, что кровь из ушей пойдёт. Специалисты там беспомощны, а блуждающие сильны.
— Лисивин не сможет туда войти?
— Ни он, ни Эми, ни я, — терпеливо объяснял Гош.
Я слушала и очень хотела поверить. Как было бы просто сесть где-нибудь и подождать. Демон придёт, ухмыльнётся, проведёт рукой по коротким волосам, и я забуду обо всем. Заманчиво. И необратимо. Время не вернёшь.
— Лисивин что-то задумал, — я развернулась и пошла обратно, — Можно отследить его перемещения по кад-арту? Где он был сегодня?
— Нет, — парень пошёл рядом, — Это не жучок, погрешность до пятидесяти метров. Илья с утра на службе, хотя…
— Что? — я заставила себя говорить, а не кричать, буду вести себя как сумасшедшая, во мне и будут видеть сумасшедшую.
— Если он перемещался из отдела в отдел, где при входе надо инициировать камень, можно отследить перемещения по службе контроля.
— Давай, — попросила я, — давай отследим.
— Если я это сделаю, ты успокоишься?
— Наверное, — не стала я врать.
Мы спустились на первый этаж, перешли в другое крыло. Люди, снующие во всех направлениях, казались ненастоящими, как рыбки за аквариумным стеклом. Как они могут быть так спокойны и деловиты, как могут носить бумаги, сидеть за жужжащими компьютерами? Обычный офис, тихий и скучный до зевоты, а не грозная контора.
Парень вставил муляж, дверь приветственно пискнула. Отдел фиксирования местоположения кад-артов ничем не выделялся среди других. Стойка регистрации, кабинеты, дородные тётки, лысеющие мужики.
Распечатка передвижений Лисивина была у нас в руках через пять минут. Гош пробежал глазами бумагу, вздохнул и с опаской покосился на меня.
— Его муляж отметился в пяти местах: КПП, оперативный отдел, столовая, хранилище вещдоков, административный отдел. Хочешь пойти посмотреть?
— Нет. Всё неправильно, — я закусила губу, — если Илья устроит покушение на Демона, то получит вместо одного обвинения другое. Его всё равно поймают. То есть смысла убивать нет.
— Ну, слава императору, — Гош картинно стер со лба несуществующий пот.
— Убийство будет замаскировано подо что-то другое, — продолжала рассуждать я, не обращая внимания на гримасы парня. — Демон на полигоне, что может там произойти?
— Я уже говорил, ничего.
— Почему он сопровождает монашку? — я резко развернулась и пошла обратно, внутри всё подрагивало от напряжения, от чувства, что с каждой минутой разговора ситуация необратимо меняется.
— Заключённый имеет право выбрать сопровождающего. Она сразу выбрала того, кто первым пришёл в монастырь. Но Станин был на больничном, мы официально отказали. Но сегодня он вдруг появляется, и отказать снова — значит нарушить право гражданина империи, у нас и так заславская комиссия хозяйничает.
— На полигоне их должно быть трое: человек, псионник, призрак. Но последнего, ты сказал, не будет, — я споткнулась на ровном месте, догадка была проста, по коже побежали мурашки. — Этого призрака не будет. А другой?
— С чего бы ему туда приходить? — Гош ещё не договорил, а по лицу уже расползалась смертельная бледность. — Хранилище. Что Илья мог взять?
— Ты знаешь что, — ответила я на бегу, потому что парень бросился прочь из скучного и тихого отдела фиксации кад-артов.
Уже через пять минут мужчина со светлыми лохматыми волосами положил перед Гошем два документа: список затребованных столичным специалистом улик и рапорт об изъятии. Из последнего следовало, что один из образцов Илья намеревался отвезти заславским экспертам.
— У него один из лоскутков, — проговорил псионник, — по-хорошему, надо транспортировку заказать, самому тащить слишком опасно.
— Он и не потащит, — сказала я, чувствуя, как страх ледяными пальцами касается позвоночника.
— Лисивин не сможет войти на полигон.
— Ему и не надо, — я вспомнила, как Илья рванул Станина на себя, как вцепился так, что на повязках выступила кровь, — Демон принесёт её сам. Привязка уже у него. С полигона он выйдет совсем другим. Если выйдет, — и посмотрев на псионника, спросила, — вход на полигон охраняется?
Лохматый мужчина, обеспокоено переминающийся с ноги на ногу, многозначительно хмыкнул.
— Нас не пустят, — покачал головой Гош, — если только, — он отвёл глаза и пояснил, — полигона на самом деле два, две площадки для суда мёртвых. Коридор разветвляется метров через пятьсот от пропускного пункта.
— То есть, если мы войдём, никто не увидит, куда именно мы свернём?
— Да, но войти туда могут только…
— Я требую суда мёртвых, — громко сказала я.
В глубине хранилища что-то упало, из-за стеллажей выглянул молодой парнишка с широкой веснушчатой физиономией. По мне, так такому место в цирке или в детском саду, а не в службе контроля, но дискриминация по внешнему признаку в Империи не приветствуется. Ох, какая только чушь не лезет в голову от страха.
— Лена, ты понимаешь, о чем просишь? Надо вызвать группу захвата, они его возьмут.
— И сколько времени займёт согласование бумаг и объяснения, почему в отряде должны быть одни люди?
— Я могу заморозить твое прошение на срок до двадцати четырёх часов.
— Но ты ведь не станешь? — я вздохнула, и продолжила, — Сименов Гош, я прошу вас быть моим сопровождающим.
— Принято, — так же официально ответил он и, повернувшись к офицеру склада, приказал, — мне нужен номер три шесть пять. Изъятие под роспись.
Через две минуты я держала в руках знакомый шокер.
Попросить о смерти оказалось очень просто. Всего лишь подписать заявление в трёх экземплярах и сдать кад-арт. Суровые бойцы с автоматами без слов освободили дорогу в широкий, уходящий под землю коридор. Светильники на стенах отбрасывали неровные тени. Кроме нас здесь никого не было, да и быть не могло. Шаги гулким эхом отскакивали от стен и заставляли меня вздрагивать.
— Страшно? Не передумала? — заметив моё состояние, спросил Гош.
— Страшно, — согласилась я, — но это не имеет значения.
Мы дошли до развилки, коридор оставался всё таким же тускло безликим, напоминая подземный переход, только без надписей на стенах и запаха мочи.
— Станин зарезервировал первый, — ответил Гош и указал направо.
— Хорошо, — я подняла шокер и повернула колёсико на минимум, — жди здесь.
— Лена.
— Гош, я всё равно пойду.
— Лена, — повторил он, поймав меня за руку, — а если мы ошиблись? Если всё не так?
