Сложив все вещи на место, Харп выглянул в яму, через которую попал в грот.
Глубиной она была около трех метров. Сверху ее закрывала плоская крышка. Как и предупреждал Марсал, нечего было и думать о том, чтобы выбраться наверх без посторонней помощи.
Когда Харп рассматривал стены и пол ямы, покрытые кавернами и натеками льда, ему пришло на ум, что так мог бы выглядеть лед, на который выплеснули кипяток. Только кому и зачем это было нужно?
Снова забравшись в грот, Харп занял прежнее положение на полу, поджав колени и обхватив их руками. Теперь ему не оставалось ничего иного, как только запастись терпением и ждать.
Темнота и холод делали ожидание томительно долгим. Чтобы хоть чем-то заняться, Харп начал упражняться со светящимся цилиндром, ударяя по нему с различной силой то с одного, то с другого конца. Вскоре он уяснил, что, сколько по нему ни стучи, цилиндр не станет светиться дольше и ярче. Сосчитав до ста, следовало вновь ударить цилиндр, чтобы он не погас.
Не имея иного занятия, Харп попытался мысленно разобраться в той странной, близкой к бредовой ситуации, в которой он оказался. Однако очень скоро понял, что для этого у него недостаточно информации. Что ему известно о мире, в который он попал? Да почти ничего!
Первое. Он, взрослый мужчина, каким-то непостижимым образом оказался в мире, где царствуют убийственный холод и вечные льды. Он ничего не помнил из своей прошлой жизни. Даже имя ему пришлось придумывать новое. Но при этом он, судя по всему, не утратил тех навыков и опыта, которые успел в свое время приобрести. Более того, некоторые его познания, которые самому Харпу вовсе не казались исключительными, приводили местных жителей в недоумение.
Второе. С первого взгляда было ясно, что мир, где он теперь должен научиться жить, совершенно не соответствует тем условиям, что требуются человеку для нормальной жизнедеятельности. Люди здесь не могут даже самостоятельно обеспечить себя едой, а потому надеются только на закваску, которую регулярно забрасывают сюда неизвестные доброхоты, заинтересованные в том, чтобы мир вечных снегов был заселен людьми. Что уж говорить о развитии пусть даже примитивного кустарного производства самых необходимых вещей: одежды, мебели, домашней утвари – для всего этого в мире вечных снегов просто нет исходных материалов.
Третье. Образ жизни людей, которых встретил здесь Харп, иначе как примитивным назвать нельзя. Они имеют только самое необходимое и не стремятся к большему. Их познания о мире, в котором они живут, крайне скудны и ограниченны. Им неизвестна письменность. А календарь им заменяет кусок пластика с проколотыми в нем отверстиями. Однако при этом дом, где они живут, построен из полимерных материалов, для создания которых необходимы высокие технологии. В доме есть электрическое освещение, и каким-то образом он отапливается, хотя ни печи, ни камина в помещении, которое видел Харп, нет. Те, кто отправляет людей в мир вечных снегов, снабжают их добротными инструментами, но не дают иного оружия, кроме ножей и металлических прутьев. Харп готов был поклясться, что никогда прежде не видел ничего похожего на светящиеся цилиндры. Но в мире вечных снегов, судя по всему, это вполне обыденные предметы. И при этом местные жители не знают, что такое бумага.
Вот, пожалуй, и вся информация, которой располагал на данный момент Харп. И какой из всего этого можно сделать вывод?..
Единственное умозаключение, к которому пришел в результате своих недолгих размышлений Харп, сводилось к тому, что он абсолютно ничего не понимает.
Важной знаковой составляющей того мира, где оказался Харп, являлся холод. И вскоре Харп убедился, что это явление куда более страшное, чем он мог себе представить.
Харп полагал, что, одевшись и заставив все мышцы тела работать, он тем самым уже защитил себя от замерзания. Но холод оказался куда более коварным противником. Он исподволь, почти незаметно проникал под покровы одежды и, делая свое черное дело, не спеша отбирал у тела крошечные, почти незаметные частички тепла.
Харп понял, что дело плохо, когда поймал себя на том, что уже не может думать ни о чем другом, как только о тепле, которого так не хватало его отчаянно мерзнущему телу. Даже статическая гимнастика уже не спасала от пронзительного холода, пробиравшего, казалось, до самых костей.
Он не мог точно сказать, как долго просидел в своем убежище. Наверное, не меньше часа. Хотя не исключено, что это было субъективное суждение о времени, виною чему был все тот же безжалостный холод, способный даже несколько минут ожидания растянуть до размеров вечности.
Если бы существовала возможность выбраться из ямы без посторонней помощи, Харп сделал бы это, не задумываясь о том, что ожидало его в доме. Единственное, что ему сейчас было нужно, – это тепло.
Харп уже почти не обращал внимания на тот бешеный ритм, что выстукивали зубы. Он чувствовал, как разум обволакивает тяжелая дремота, с которой невозможно бороться. Глаза сами собой закрывались, а сознание уплывало куда-то в сторону галлюциногенных образов, которым трудно было подобрать названия, но с которыми так не хотелось расставаться.
Харп вспомнил, что когда-то слышал, что замерзающие люди просто засыпают, не чувствуя при этом ни физической боли, ни душевных страданий. Однако он даже и предположить не мог, что это будет к тому же еще и приятно…
Пытаясь вернуться к действительности, Харп медленно, словно тюк с тряпьем, потерявший равновесие, завалился на бок. Перевернувшись на живот, он поднялся на четвереньки. До выхода из грота было меньше метра, но Харпу этот путь показался бесконечным. Для того чтобы заставить окостеневшие суставы двигаться, приходилось прикладывать неимоверные усилия. При этом Харп упорно не желал выпускать из руки светящийся цилиндр и всякий раз, как только свет начинал меркнуть, бил им о стену грота.
Вывалившись из грота в яму, Харп какое-то время неподвижно лежал на спине, раскинув руки в стороны. Только когда светящийся цилиндр вновь начал тускнеть, он поднял руку и, не разжимая кулака, пару раз ударил им о лед. Цилиндр вновь засветился, но Харп продолжал колотить о лед сжатой в кулак рукой до тех пор, пока не почувствовал боль в разбитых суставах.
Прокричав что-то совершенно невнятное, Харп заставил себя сесть. Затем мучительно медленно начал подниматься на ноги. Его повело в сторону, и, чтобы устоять, он привалился плечом к неровной ледяной стенке ямы. В таком положении холод пробирал сильнее, забираясь под полы дохи, однако Харп полагал, что, стоя на ногах, он по крайней мере сможет бороться с предательским сном, уводящим сознание в бездну небытия.
Теперь он сосредоточил все свое внимание и волю на том, чтобы не дать погаснуть светящемуся цилиндру.
– Один… Два… Три… – медленно отсчитывал посиневшими, трясущимися губами Харп.
Досчитав до десяти, он несколько раз сильно ударял светящимся цилиндром по колену и начинал считать заново.
– Эй, новичок!.. Харп!..
Харп не сразу понял, что голос, доносившийся из лаза, ведущего в дом, был обращен к нему.
