Рассказывая Харпу о повадках снежного червя, Марсал говорил, что, чем-то напуганный или разозленный, червь может преодолеть под снегом расстояние в километр примерно за десять минут. По готовому же лазу он движется раза в три быстрее. Выходит, если Марсалу удалось вспугнуть зверя и заставить его двигаться в нужном направлении, снежный червь должен был появиться из воронки примерно через три-четыре минуты после того, как они увидели сигнал.
Харпу казалось, что он был готов к появлению зверя. И все же, когда головная часть снежного червя показалась из лаза, он на какое-то время оцепенел, пораженный колоссальными размерами и фантастическим видом обитателя снегов.
Тело снежного червя имело около полутора метров в поперечнике. Морщинистая кожа бледно-розового цвета поблескивала от толстого слоя покрывающей ее слизи. Тело было разделено на сегменты, шириною около тридцати сантиметров каждый, так что создавалось впечатление, будто оно туго перетянуто толстыми веревками.
Вначале из воронки показалась округлая головная часть червя, на которой не было заметно никаких органов, служащих для восприятия внешнего мира. Червь продолжал двигаться вперед и вверх до тех пор, пока тело его не поднялось над краем воронки на два с лишним метра. Какова была длина тела, оставшаяся под снегом, можно было только догадываться. И в тот момент, когда зверь достиг высшей точки своего рывка, на головной части его разошлись в стороны клиновидные пластинки, открывая уродливый зев, из которого сочилась какая-то фиолетовая жидкость. Тело червя качнулось из стороны в сторону, и из зева вместе с выдохом, похожим на тяжкий, протяжный стон, вырвалась струя пара.
Харпу удалось стряхнуть с себя оцепенение, только когда червь начал вновь опускаться в воронку.
С криком, похожим на вопль безумца, Харп подбежал к краю и с размаха вогнал гарпун в омерзительно розовую тушу.
Острие гарпуна вошло в плоть снежного червя с поразившей Харпа легкостью: он предполагал, что кожа зверя куда более грубая и прочная. Харп тут же дернул древко гарпуна на себя. Закрепленные на наконечнике стальные пластины разошлись в стороны, и гарпун надежно засел в теле жертвы.
Почувствовав боль, снежный червь рывком ушел еще на полметра в глубь воронки.
Харп успел заметить, как, упершись в край, согнулось металлическое древко воткнутого в червя гарпуна.
Не теряя времени, Харп схватил второй гарпун и вонзил его в тушу неподалеку от первого.
Одновременно с ним с отчаянным криком воткнула свой гарпун в тело зверя и Эниса.
Зев снежного червя вновь раскрылся, и тишину заснеженной пустыни разорвал странный звук, похожий на многократно усиленный треск разламывающейся под собственной тяжестью глыбы льда.
Понял ли червь, откуда исходила опасность, почувствовал ли каким-то образом присутствие людей или же действовал чисто инстинктивно, только та часть его тела, длиною около метра, которая все еще оставалась над поверхностью снега, изогнулась и, словно гигантский палец, собирающий остатки варенья из розетки, быстро прошлась по краю воронки.
Харп едва успел упасть и откатиться в сторону. Головная часть снежного червя с разверстым зевом пронеслась в нескольких сантиметрах от его лица, обдав волной зловонного смрада.
Вскочив на четвереньки, Харп по-лягушачьи прыгнул в направлении еще одного торчащего из снега гарпуна. Схватив его обеими руками, он перевернулся на спину и, когда тело снежного червя совершило очередной оборот вокруг воронки, что было сил ткнул оружие в раскрытый фиолетовый зев, а затем еще и ударил каблуком ботинка по топорщащимся роговым пластинкам, обрамлявшим зев.
Снежный червь вновь издал свой удивительный, не похожий на голос живого существа рык. Из разодранного гарпуном зева на снег брызнула струя фиолетовой жидкости.
Тело зверя взметнулось вверх, приняв почти вертикальное положение, а затем упало на снег, ударив точно в то место, где за секунду до этого находился Харп. Гарпун торчал из разверстого зева червя, подобно змеиному жалу.
Перекатившись на грудь, Харп вскочил на ноги и кинулся прочь от логова снежного червя, который каким-то образом сумел определить, где находится человек, причинивший ему эту нестерпимую боль. Пробежав всего пару шагов, он покинул утоптанную площадку вокруг выхода из лаза и, проломив тонкую корочку наста, по пояс провалился в снег. Рванувшись всем телом вперед, Харп грудью продавил наст и с головой зарылся в снег.
Возможно, именно это спасло ему жизнь, хотя в тот момент Харп действовал не осмысленно, а по наитию.
Позднее, обсуждая с Марсалом то, что произошло, они пришли к выводу, что снежный червь, исконный обитатель мира вечных снегов, лишенный каких-либо видимых внешних органов чувств, мог обладать терморецепторами, которые и указали ему местонахождение противника. Когда же Харп с головой зарылся в снег, червь потерял его из виду.
Как бы там ни было, но, когда Харп вылез из-под снега и протер стекла солнцезащитных очков, червь уже скрылся в своем лазе.
Выбравшись на утоптанную площадку, Харп осторожно приблизился к воронке. Три веревки, привязанные к клиньям с распорками, были натянуты как струны. Харпу даже показалось, что он различает исходящий от них низкий вибрирующий звук. Четвертый клин, на котором был закреплен гарпун, воткнутый Харпом в зев снежного червя, оказался вырван изо льда. Но это уже не имело большого значения: зверь был пойман даже не на один, а сразу на три крючка!
Харп почувствовал, как на него накатила волна дикой, неудержимой радости, которая рвалась наружу, требуя немедленного выхода. Ему хотелось сделать что-то совершенно невообразимое – запрыгать на месте или заорать во все горло, так, чтобы услышали даже «снежные волки», – он и сам толком не знал, что именно. Ему, новичку, не прожившему и пятидневки в мире вечных снегов, удалось сделать то, что считали невозможным все обитатели этого застывшего, остановившегося в мертвой точке своего развития мира!
Харп быстро глянул по сторонам, ища тех, кто должен был разделить с ним эту радость победы не просто над диким зверем, а в первую очередь над мировоззренческой системой данного мира, в основе которой лежал тезис о невозможности что-либо изменить.
– Эниса!..
Только теперь Харп заметил, что он один стоит на краю воронки.
Харп быстро глянул по сторонам.
Страх и предчувствие того, что произошло непоправимое, пока еще были не настолько сильны, чтобы возобладать над надеждой, что Эниса где-то рядом – так же, как и он сам, упала в снег и еще не успела выбраться.
– Эниса!
Никакого ответа.
Харп обежал воронку по кругу, не найдя никаких следов женщины. Два гарпуна, остававшиеся у Энисы, торчали в снегу, неподалеку от того места, где Харп видел ее в последний раз, когда она вонзила свой гарпун в розовое, податливое тело снежного червя.
Не зная, что предпринять, Харп растерянно посмотрел в сторону, где находился Марсал.
