Достав из вещевого мешка такой же теплоизоляционный коврик, как и у Марсала, Харп кинул его к стене лаза и, придавив с краю рукой, чтобы не выскользнул, сел на него.
– Хочешь? – Марсал протянул Харпу пакет с лепешками.
– Как ты можешь есть? – презрительно поморщился Харп. – Здесь же воняет, как… – Не найдя подходящего сравнения, Харп только рукой взмахнул. – А рядом покойник лежит.
Марсал сначала недоумевающе посмотрел на Харпа, а затем, решив, что его напарник просто пошутил, натянуто усмехнулся:
– Так что же, теперь и нам с голоду помереть?
Харп хотел было сказать в ответ что-то резкое, но внезапно сознание его вновь повернулось, открыв новую, незнакомую даже ему самому сторону. Отчетливо и ясно он вдруг понял, что Марсал прав, а он просто корчит из себя героя и святошу. Мир, в котором они находятся, далеко не самое подходящее место для того, чтобы демонстрировать свое чистоплюйство. Агония умирающего снежного червя может продлиться еще ни один час, а после оставшегося незаконченным раннего завтрака в желудке уже ощущалась пустота.
Стянув с руки перчатку, Харп тремя пальцами ухватил из пакета, который протянул ему Марсал, сразу четыре лепешки.
Как оказалось, есть, не обращая внимания на омерзительный запах, исходящий от издыхающего снежного червя, было не так уж сложно. Харп не спеша жевал пресные, абсолютно безвкусные, да к тому же еще и холодные, как ледышки, лепешки и старался не думать о том, что ждало его впереди. Для этого еще будет время. Сейчас он пытался понять, почему восторг, который он испытал в первый момент, когда понял, что гарпуны надежно и крепко держат снежного червя, так быстро прошел, уступив место мрачной апатии? Трагическая смерть Энисы вовсе не была тому причиной, как могло бы показаться на первый взгляд. Она только сделала еще глубже тот провал, куда в одно мгновение рухнуло все, чего ожидал Харп от этой охоты. Подлинная же причина заключалась в том, что теперь у него уже не оставалось выбора: он должен был до конца пройти тот путь, который сам для себя обозначил. А что ожидало его в конце пути? На этот вопрос не существовало ответа, поскольку никому не было известно, что за земли лежат по ту сторону западных гор.
Харпа страшила не смерть, а неизвестность. Что, если там, куда он собирался отправиться, вообще ничего нет? Тогда все, что он делал, теряло всякий смысл. Кому нужен герой, настойчиво старающийся пробить головой бетонную стену, за которой к тому же ничего нет? Что, если Эниса права и их мир – это тюрьма пожизненного заключения?
Но в то же самое время Харп понимал, что единственная возможность выжить в застывшем, заледеневшем мире сводится к тому, чтобы все время находиться в движении. Если он останется в хибаре старого Бисуана, то окажется обреченным на верную смерть. А уж когда это случится – через пятидневку или спустя десять лет, – не будет иметь никакого значения.
«Будьте реалистами – требуйте невозможного!»
Харп не мог вспомнить, где, когда и от кого он впервые услышал этот кажущийся довольно-таки абсурдным призыв, но почему-то именно эти слова всплыли сейчас из глубин его искалеченной памяти.
– Как ты насчет того, чтобы стать реалистом? – спросил он у Марсала. – Что? – непонимающе переспросил тот.
Харп, возможно, и попытался бы объяснить Марсалу свои слова, если бы только сам мог понять, что они означают.
Поднявшись на ноги, он подошел к вытянутому и замершему в таком положении хвосту снежного червя и звонко хлопнул по нему голой ладонью. Хвост тотчас же ожил и ударил в потолок.
Сделав шаг назад, Харп посмотрел на ладонь, покрытую тонким, почти незаметным для глаза слоем прозрачной слизи. Поднеся ладонь к носу, он осторожно понюхал ее. Запах был чуть кисловатый – отнюдь не та омерзительная вонь, что исходила от тела снежного червя. Это уже было приятной неожиданностью. Оставалось только убедиться, что слизь червя на самом деле обладает теми удивительными теплоизоляционными свойствами, которые приписывал ей Татаун, а следом за ним и Марсал.
Подойдя к стене, Харп плотно прижал перепачканную слизью ладонь к гладкой ледяной поверхности.
– Ну и как? – поинтересовался Марсал.
Это казалось невозможным, но Харп не чувствовал холода. Он вообще ничего не чувствовал, будто ладонь была прижата не к ледяной стенке, а к поверхности, нагретой до температуры человеческого тела.
– Работает, – посмотрев на Марсала, сказал Харп. – И еще как работает!
Заросшее бородой лицо Марсала расплылось в по-детски счастливой улыбке.
– Выходит, не зря старались. – Взгляд Марсала скользнул по мертвому телу с натянутым на голову серым полиэтиленовым пакетом. Специально для Харпа он добавил: – И Эниса не напрасно погибла.
При упоминании имени Энисы лицо Харпа вновь помрачнело.
Он не видел, как Эниса упала в воронку снежного червя, а значит, не имел возможности помочь ей. И все же он считал себя виноватым в ее смерти. Уже хотя бы потому, что просто не следовало брать женщину на охоту.
– Эниса считала, что мир вечных снегов – это тюрьма, из которой невозможно сбежать, – сказал Харп, присаживаясь на прежнее место.
– Я знаю, – кивнул Марсал. – Это все идеи Микато. Он, когда еще разговаривал, все время твердил о том, что мы должны безропотно сносить страдания, выпадающие на нашу долю, поскольку это искупление за те грехи, что были совершены нами в другой жизни.
– И Эниса в это верила? – спросил Харп.
– Да, похоже на то, – снова кивнул Марсал.
– В таком случае я не понимаю, почему она решила отправиться вместе с нами на охоту.
– Ну, может, ей просто все надоело.
– Что именно?
– Ну, вообще все…
Марсал сделал широкий и весьма неопределенный жест рукой, который можно было толковать как угодно.
– Тебе тоже все надоело? – спросил после недолгого молчания Харп.
– Ну, это смотря о чем идет речь, – лукаво улыбнулся Марсал.
– А ты хитрый парень, – искоса глянул на Марсала Харп.
– Правда? – удивленно вскинул брови тот. – В таком случае ты первый, кто это заметил.
Усмехнувшись, Харп сунул руку в пакет, который все еще держал на коленях Марсал, и достал оттуда пару лепешек.
Склонив голову к правому плечу, Марсал какое-то время смотрел на то, как Харп двумя пальцами заталкивает лепешки в рот, после чего, качнув головой, негромко произнес:
– Странный ты человек, Харп… Непонятный…
– Я знаю, – не прекращая работать челюстями, Харп размашисто кивнул. – Мне сегодня уже говорили об этом.
– Эниса?
– Она.
– Ну, в таком случае я лучше промолчу.
Марсал поставил пакет с оставшимися оладьями на пол, подтянул колени к груди и обхватил их руками.
