Старпол не помнил, кем он был в другой жизни, до того, как однажды очнулся, лежа на снегу. Но у него сохранился ряд воспоминаний, которыми не обладал никто другой: он знал, как заставить людей верить себе даже в тех случаях, когда он и сам себе не верил, знал, как заставить их любить себя за дары, что и без того принадлежали им по праву, и, что, пожалуй, самое главное, он знал, как следует поступать с теми, кто начинал сомневаться и задавать лишние вопросы.
Опираясь на эти и ряд других знаний и навыков, Старпол очень быстро превратил жизнь тихого, мирного поселка, люди в котором жили в покое и относительном достатке, в сущий ад.
Посеять семена недоверия и зависти между простыми и наивными, как дети, обитателями поселка, прежде превосходно ладившими друг с другом, оказалось проще простого. Порою было довольно одного слова или даже многозначительного молчания для того, чтобы между двумя людьми образовалась точка кристаллизации взаимного недоверия, которая затем сама собой обрастала все новыми и новыми, невесть откуда берущимися деталями, стремительно превращаясь в снежный ком, катящийся вниз по склону со все большей скоростью. Остановить стихию мог только один человек, и имя ему было Старпол.
По первому времени Старпол стал в поселке кем-то вроде мирового судьи, к которому приходили за советом в любой ситуации, требующей разрешения. И, надо признать, он умел быстро уладить любой спор.
При этом он никогда не забывал и о собственных интересах. Но интересовали его не те вещи, которые предлагали ему представители той или иной стороны, прося разрешить спор в их пользу, а души людей: каждый, кому он помогал, должен был поклясться в том, что придет к нему по первому же зову и выполнит любое приказание.
Примерно год спустя, когда таких должников набралось достаточное количество, Старпол перешел к следующему этапу своего грандиозного плана.
Сущего придумал не Старпол. Имя это было известно в поселке задолго до его появления. Никто толком не мог объяснить, кто он такой, этот Сущий, но все относились к нему с огромным уважением, почитая как некоего незримого покровителя мира вечных снегов.
Старпол творчески развил и переосмыслил эту легенду. В его интерпретации Сущий превратился в создателя мира, неусыпно наблюдающего за тем, что в нем происходит. Сущий был способен как миловать, так и карать людей, нити от судеб которых он перебирал между пальцами, решая, какую из них оборвать. Поскольку Сущий считал ниже своего достоинства общаться с людьми напрямую, он выбрал для этой цели посредника, каковым стал все тот же Старпол.
А дабы придать всей этой сказке значительность и вес, Старпол придумал еще историю о храмовых вратах, что должны были открыться в тот момент, когда Сущий решит явить людям свой бессмертный лик.
Храмовые врата действительно существовали. Правда, до того, как на Старпола снизошло откровение относительно того, для чего предназначен сей загадочный объект, его попросту называли плитой с письменами.
Плита не плита, но Старпол отдал бы многое, чтобы узнать, что же скрыто за ней. Однако, несмотря на все усилия, сдвинуть плиту с места так и не удалось. Поэтому на Старпола снизошло очередное откровение, из которого он узнал, что Сущий сообщит ему, как открыть врата, когда придет Великий Час. А до того Старпол получил от Сущего звание хранителя храмовых врат и наказ свято охранять их от покусительства врагов, которых, как вскоре выяснилось, у Сущего немало.
Ничего необычного в этом как будто не было: у каждого могли быть враги, даже у высшего существа, витающего где-то высоко над миром. Несколько странным могло показаться разве то, что все враги Сущего, имена которых узнавал во время откровений хранитель храмовых врат, оказывались почему-то и врагами Старпола. Но даже те, кому это казалось подозрительным, не спешили высказывать свои сомнения вслух, опасаясь также оказаться причисленными к врагам Сущего.
Что значило стать врагом Сущего и какая за это должна последовать расплата, большинство представляло себе довольно-таки смутно. Зато каждый превосходно знал, что врагов хранителя храмовых врат постигала незамедлительная кара. Загадочные исчезновения провинившихся из поселка объяснялись чаще всего непознаваемым для простого смертного проявлением воли Сущего.
Порою Старпол и сам задумывался над тем, чего ради он за все это взялся? Не проще ли было просто поселиться в обычном доме, обзавестись женщиной и жить себе тихо-мирно, ничем не выделясь из общей массы? Минимум того, что было необходимо для жизни, в поселке мог получить каждый, а накапливать запасы еды, одежды или каких-либо других вещей не имело смысла. То, что у тебя две рубашки, в то время как у всех остальных одна, вовсе не делало тебя значимой фигурой: при ограниченных ресурсах, когда ни у кого нет ничего лишнего, невозможен даже натуральный обмен товарами.
После долгих размышлений Старпол пришел к выводу, что существует единственная причина, почему он, вопреки здравому смыслу, пытается перестроить жизнь в поселке в соответствии с собственными представлениями о целесообразности и порядке. Это страсть, растворенная в крови, от которой невозможно избавиться иначе, как только направив все свои силы на ее воплощение. И имя ей – жажда власти.
Старполу было абсолютно безразлично, что, обладая практически неограниченной властью в поселке, он получал лишь самую малость сверх того, что имели рядовые поселенцы. Ему было достаточно ощущения упоительного восторга от осознания, что от него зависят жизни десятков людей. И при этом он свято и искренне верил, что все его деяния направлены на благо всего поселка.
Долгими ночами, мучимый бессонницей Старпол в одиночестве сидел за столом в своем пустом доме, решая, как обустроить поселок.
Результатом этих ночных бдений была ноющая головная боль, на протяжении последних двух лет почти не отпускавшая его. Зато жизнь в поселке постепенно приближалась к тому безупречному во всех отношениях образцу, который мысленно уже выстроил хранитель храмовых врат.
Самой большой проблемой для Старпола стал в свое время вопрос, чем занять людей, дабы не погрязли они в сытой лености? К тому же, как известно, чем больше у человека свободного времени, тем чаще он начинает задумываться над вопросами, которых у него вообще не должно возникать, поскольку ответы на них он получает в готовом виде, очищенными от едких примесей неоднозначности и недосказанности.
Проблему удалось решить, когда кто-то принес в поселок пару маленьких самородков, найденных неподалеку. Вид этих небольших желтых кусочков металла заставил быстрее бежать кровь в жилах хранителя храмовых врат. Старпол и сам не мог в точности объяснить, в чем заключалась притягательная сила металла, который, как он вспомнил, едва увидев самородки, называется золотом. Но фрагментарная память о другой жизни говорила ему, что золото и власть неразделимы.
В соответствии с волей Сущего, которую хранитель храмовых врат узнал во время очередного откровения, все жители поселка должны были отныне заниматься добычей золота.
Теперь Старпол мог с гордостью сказать: «Я есть власть!»
