– Я ясно выразился? – спросил Харп, усаживаясь и беря в руку ложку.
Не поднимая взгляда, Марсал молча кивнул.
Харпа такой ответ не устраивал. Если бы он хотел добиться от Марсала рабской покорности, то давно бы сделал это, сломив самолюбие своего спутника и заставив его во всем себе подчиняться. Но Харпу было нужно не это. Он хотел, чтобы Марсал понял, почему он занял такую позицию в отношении Старпола. Как ни крути, но на сотни километров вокруг Марсал был единственным человеком, на помощь которого Харп мог рассчитывать.
– Старпол не нравится мне точно так же, как и тебе, – сказал Харп, глядя на спутанные волосы на затылке Марсала. – Но, вне зависимости от того, как мы оба к нему относимся, наши жизни сейчас в руках хранителя храмовых врат. Ему достаточно сделать легкий жест рукой, и мы превратимся в одно воспоминание, как тот северянин, что побывал здесь пару лет назад. Тебя устраивает перспектива превратиться в ледяной монумент вечной глупости? Мне никогда не доводилось видеть замерзших людей, но, думаю, зрелище это не особенно вдохновляющее… Между прочим, в таком состоянии ты и Айне ничем не сможешь помочь.
– Если так рассуждать, нам остается только признать Сущего и стать верными подданными Старпола, – мрачно буркнул Марсал.
Харп презрительно скривился.
– Тебя сильно покоробит, если ты скажешь пару добрых слов о Сущем?
– Мне не нравится позиция, которую ты занял, – покачал головой Марсал. – Желание найти выход превратилось для тебя в навязчивую идею. Ты стремишься к собственной цели, не обращая внимания на то, что происходит вокруг.
– Это называется: цель оправдывает средства, – холодно улыбнулся Харп. – Но, по-моему, на пути к собственной цели я пока еще никому не причинил зла.
– Если не считать погибшей Энисы.
Лицо Харпа мгновенно осунулось и как будто даже посерело.
– Ты мог бы и не напоминать мне об этом, – медленно процедил он сквозь зубы.
Марсал и сам уже понял, что нанес Харпу запрещенный удар. Он хотел было что-то сказать, попытаться как-то сгладить последствия своих необдуманных слов, которые сами собой сорвались с языка, но Харп не стал дожидаться извинений. Поднявшись со своего места, он шагнул в комнату, где были приготовлены постели. Очень скоро он вернулся, держа в руках гарпун.
– Поскольку ты проснулся позже меня, то тебе и дежурить первым.
Кинув Марсалу гарпун, который тот едва успел поймать, Харп вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверные створки.
Раздевшись, Харп лег на застеленный чистой простыней матрас, повернулся на бок и накрылся одеялом.
Он лежал с закрытыми глазами и добросовестно старался заснуть. Но, как ни старался, не мог заставить себя не думать о напряжении, внезапно возникшем в его отношениях с Марсалом.
Харп был почти уверен, что виною всему – Айна. Девчонка была хотя и совсем молодой, но достаточно опытной и умелой в деле соблазнения. С ее внешностью, которую, по мнению Харпа, даже симпатичной-то трудно назвать, скорее уж заурядной, нужно было проявить особое старание, чтобы заставить мужика за короткий срок потерять голову. Хотя, если вспомнить, у Марсала имелись какие-то проблемы в отношениях с женщинами. Может, Айна помогла ему их решить?
Как бы там ни было, ей удалось заставить Марсала увидеть в Харпе если не врага, то помеху на пути к желанному счастью. Зачем ей это нужно?.. Возможно, она и в самом деле хочет сбежать из поселка. Но сделать это одна не решается. Поэтому ей нужен Марсал. А для того чтобы заставить его плясать под собственную дудку, ей необходимо вначале убедить Марсала в том, что все поступки Харпа эгоистичны и в конечном счете ни к чему хорошему не приведут.
Харп был бы не прочь узнать, какие приемы использовала при этом Айна, – результат, достигнутый ею за столь короткий срок, несмотря на всю его пагубность, не мог не вызывать уважения.
Харп перевернулся на другой бок и подтянул одеяло.
То, что происходило с Марсалом, хотя и внушало ему беспокойство, но пока не вызывало серьезных опасений. Харп не ожидал от него больших неприятностей. Сейчас он и сам чувствовал себя не в меру взвинченным, а потому не хотел продолжать начатый разговор, который грозил перерасти в весьма пристрастное обсуждение недостатков друг друга. Впереди у них долгая ночь – будет время еще раз поговорить с Марсалом и все ему как следует объяснить.
Незаметно для себя Харп погрузился в тяжелый, наполненный странными, причудливыми образами сон. Вновь, как это уже случалось с ним неоднократно, он видел картины, полные какого-то глубокого, но недоступного пониманию смысла. Попытки пробиться к сокровенной сути сквозь густое переплетение фантастических элементов временами становились настолько мучительными, что Харп пытался вырваться из объятий сна. И тогда начиналось балансирование на грани между реальностью и сном, во время которого почти невозможно понять, что приходит из окружающей действительности, а что выплывает из темных глубин подсознания.
Порою Харпу казалось, что он слышит тихие шаги, какие-то приглушенные голоса, шуршание полимерной пленки, натянутой на рамы. Затем все это заглушали крики, доносящиеся из пустоты, куда он вдруг начинал падать. Запах подгоревшей каши из закваски сменялся удивительным ароматом, которому Харп не мог найти определения. Горьковатый привкус на языке, оставшийся после отвара из камнелипки, превращался в ни с чем не сравнимый вкус запеченной на открытом огне курицы, которой в этой жизни Харп не имел возможности попробовать. И только восприятие холода оставалось неизменным – Харп пытался, но никак не мог вспомнить, что чувствует кожа, когда по ней скользят теплые лучи ласкового летнего солнца.
Проснувшись, Харп сразу же оттолкнулся руками от ложа и сел. Голова была тяжелой, полной каких-то сумбурных серых мыслей. Во рту ощущался неприятный металлический привкус.
Харп посмотрел на часы. Он спал восемь с половиной часов. Но при этом чувствовал себя совершенно невыспавшимся, усталым и разбитым, как будто работал часов двадцать без перерыва, после чего прилег всего на пару минут.
Обычно у Харпа не было проблем со сном. Он даже подумал, не подсыпал ли Старпол что-нибудь ему в питье? Хотя какой в этом смысл? Церемония, на которой Харпу с Марсалом предстояло признаться в любви к Сущему, должна была состояться после утренней проповеди, и если бы хранитель храмовых врат хотел, чтобы во время этого действа его гости плохо понимали, что происходит вокруг, то дурь им в питье следовало бы подмешать перед вторым ночным сном.
Раздвижные створки дверей-ширм с обеих сторон были закрыты. Не поднимаясь с постели, Харп внимательно прислушался, пытаясь на слух определить, где сейчас находится Марсал. Тишина в доме была такая, что можно было подумать, а не разучился ли ты во сне воспринимать звуки?
Харп хотел позвать Марсала, но быстро передумал.
Неслышно поднявшись, он поспешно оделся, всунул ноги в войлочные тапочки и осторожно раздвинул дверные створки.
