– Думаю, должно получиться.
– Ясное дело, что должно.
– Проблема решена, – кивнула Миа.
– Это и не было никакой проблемой.
– Конечно, не было, – улыбнулась Миа.
– Где носит Карри? – сказал Мунк, когда они проехали Аскер и свернули на областную дорогу 167.
Очевидно было, что он хочет сменить тему разговора, и Миа с радостью поддалась ему. Она получила подтверждение и ответ, на который рассчитывала. С ним было что-то не так, по-настоящему. Она знала, что Мунк по-прежнему дорожит Марианне, но что он воспримет это так тяжело, после десяти лет, удивило ее, и не стала продолжать тему.
– Понятия не имею, – ответила она. – Он не берет трубку.
– Но, черт возьми, надо же появляться на работе. Он прекрасно знает, что пришло к нам в руки, – проворчал Мунк за рулем.
– Знаю, но достучаться до него не могу. Оставила сообщение Сунниве, она тоже не взяла трубку.
– Я не могу позволить себе потерять еще одного, – расстроенно пробормотал Мунк.
– О чем ты говоришь?
– Ты еще не слышала?
– Что не слышала?
Мунк посмотрел на нее:
– Ким.
– Что с ним?
– Возможно, он нас покинет.
– Что? – удивилась Миа. – Почему?
– Он попросил о переводе в Хёнефосс.
– Ким? В область? – засмеялась Миа. – Какого хрена ему там надо?
– Судя по всему, он собрался жениться. Он тоже, – пробубнил Мунк. – Кажется, это произойдет уже скоро.
– Жениться? На ком?
– Помнишь учительницу? Ту, с двумя братьями?
– Конечно, – отозвалась Миа. – Это они нашли девочку на дереве? Тобиас и Торбен?
Мунк кивнул.
– Эмилие Исаксен. Они сошлись с Кимом и собираются усыновить мальчиков.
– Как здорово, – улыбнулась Миа.
Мунк коротко посмеялся.
– Да-да, для них, конечно, здорово, но не для нас, как ты думаешь? Не знаю, что я буду делать без Кима, а тут еще этот чертов Карри не может прийти на работу.
– Ты найдешь хорошую замену, у тебя это отлично получается.
– Но я не дам ему уехать, пока мы не закончим с этим делом, это я ему ясно дал понять, – проворчал Мунк.
– Так что думаешь? – сказала Миа, когда фары машины осветили вывеску.
Садоводство Хурумланне, 500 метров.
– Об этом деле?
– Да.
– Между нами?
– Да?
– У меня чертовски нехорошее чувство. Что-то в нем есть, я уже это чувствую, понимаешь, о чем я?
– Мрак, – тихо сказала Миа.
Мунк медленно кивнул, свернул с главной дороги и проехал по аллее на свет, исходивший из одной из теплиц в глубине.
17
В маленьком кабинете Хелене Эриксен повисла глубокая печаль. Миа мысленно поблагодарила Холгера за то, что он дал светловолосой женщине и другим жителям время переварить шок. Сейчас она жалела, что они вообще приехали, потому что статная женщина, сидевшая перед ними, выглядела совсем разбитой, не в состоянии взять себя в руки.
– Прежде всего, я хочу поблагодарить вас за то, что смогли принять нас так скоро, – сказал Холгер, расстегнув куртку. – И, конечно, за то, что помогли нам вчера вечером, я понимаю, каким шоком оказалась для вас эта новость, и прошу прощения, что вынужден мучить вас вопросами, которые могут показаться незначительными, в свете случившийся трагедии. Для нас, само собой, важно начать расследование как можно скорее, я знаю, что это не вернет Камиллу к жизни и не искупит то горе, которое вы сейчас чувствуете, но тот, кто совершил это, должен быть наказан за свое преступление, это наша работа, поэтому…
– Конечно, – оборвала его Хелене Эриксен, слабо кивнув.
Миа отчетливо видела, что эта женщина здесь шеф. Она обладала харизмой, таким дружественным авторитетом.
– Хорошо, – кивнул Мунк. – Мы уже получили списки всех сотрудников и пользователей, от вашего ассистента…
– Паулуса, – кивнула Хелене Эриксен.
– Да, Паулуса, спасибо, – улыбнулся Мунк. – И, кроме того, нам нужен более детальный обзор пациентов…
– Жителей, – покашляла Хелене.
– Да, конечно, прошу прощения, – кивнул он. – Более детальный обзор, да, жителей, сейчас мы располагаем только именами, но нам нужен доступ к журналам, истории, чтобы получить лучшее представление о том, кто они, через что прошли, почему оказались здесь – понимаете, о чем я?
Казалось, Хелене Эриксен задумалась на мгновение, но наконец кивнула.
Гордая наседка, заботится о своих птенцах.
Миа Крюгер почувствовала, что еще больше зауважала женщину, с которой только что познакомилась, и поняла: то, что Людвиг Грёнли говорил об этом месте, было правдой.
– Отлично, – улыбнулся Мунк, полистав свой блокнот. – Итак, начну с этого, чтобы сразу все прояснить. Вы заявили о пропаже Камиллы Грин девятнадцатого июля, но через несколько дней снова связались с нами и забрали ваше заявление, почему вы это сделали?
– Я чувствую себя по-идиотски, конечно. Но Камилла всегда такая… я имею в виду, всегда была такой.
Секунду Хелене Эриксен помолчала, и Миа видела, что та едва сдерживает слезы, ведь приходится говорить о Камилле в прошедшем времени.
– Какой – такой? – пришел ей на выручку Мунк.
– Нестабильной.
– Что значит «нестабильной»? – дружелюбно спросил Мунк, чтобы помочь ей.
– Нет, не нестабильной, извините, это неверное слово, – особенной. Камилла была особенной, – продолжила Хелене. – Не слишком любила правила и авторитеты. Часто сбегала. Но всегда возвращалась, если хотела, все должно было быть на ее условиях, вот такой она была, если вы понимаете.
– Понимаю, – кивнул Мунк. – Так возвращаясь к теме, вы заявили о ее пропаже, а потом?..
– У нас тут достаточно строгие правила, – покашляла Хелене Эриксен. – Кому-то это нравится, кому-то нет, но так есть, так здесь заведено. Чтобы получить что-то, нужно что-то отдать, правильно?
Хелене слегка улыбнулась им.
– И значит… она…? – напомнил Мунк.
– Камилла не пришла на вечернюю работу в пять часов вечером восемнадцатого июля, ее не было в комнате на следующее утро, и тогда я заявила об исчезновении.
– А в чем причина того, что вы отозвали заявление?
– Мне пришло сообщение от нее через несколько дней.
– Что в нем было?
Хелене Эриксен вздохнула, покачав головой.
