– Я не нашел Холгера, так что сказал всем к девяти, тебе нормально?
– Да-да, конечно, – сказала Миа, плотнее укутываясь в плед.
– И да… – сказал Ким.
– Что?
– Я еще раз зашел к Ольге Лунд.
– Ольге Лунд? – переспросила Миа, не понимая, о ком он.
– Пожилая женщина в Хуруме.
– А, точно.
Теперь она вспомнила. Та женщина, определяющая время по передачам «ННР».
– Что-нибудь выяснил?
– Нет, к сожалению, она не сказала ничего нового, кроме того, что мы уже знаем, белый фургон с каким-то логотипом сбоку, может быть, с цветком.
– Из садоводства? – снова оживилась Миа.
– Я тоже понадеялся на это, – сказал Ким. – Но она также сказала, что это мог быть и апельсин.
– Понятно, – вздохнула Миа.
– Думаю, пока можно ее вычеркнуть.
– Но она уверена насчет белого фургона?
– Да. Проблема только в том, что, по словам Людвига, в Осло и Бускеруде зарегистрированы тысячи белых фургонов, и с чего тут начинать?
– Вот как, – сказала Миа. – Нет, тогда отбросим это, если это не останется последней зацепкой.
Она почувствовала, как тепло постепенно наполняет квартиру. Вытянула ноги на стол и зевнула. Снотворное не помогало. Надо нормально поспать.
– Ах, да, – сказал Ким, снова пропал на секунду, как будто рылся в бумагах. – Парик.
– В котором ее нашли?
– Да, – ответил Ким. – Тот светлый, помнишь?
Девственница в светлом парике.
– Конечно, по нему что-то нашли?
– Это немного странно… – начал Ким, снова пропав, как будто сам не верил в информацию, лежавшую перед ним.
– Да, сейчас все идет так чертовски быстро, техники слегка раздражены на нас из-за того, как мне кажется, что нам все нужно сразу, и все же…
– Да?
– Да, ну, это только предварительный отчет, из-за того, что мы их пилим и подгоняем, но это кажется каким-то… я ни хрена в этом не понимаю, но все-таки…
Он снова исчез.
– Все-таки? – сказала Миа.
– Нет, это определенно необычная штука.
– Что за штука?
– Парики. Как я это вижу: ты идешь в магазин игрушек, понимаешь? Покупаешь какую-нибудь ерунду на карнавал или что-то в таком роде. Хочу одеться как Мэрилин Монро, и нужно купить дешевку, понимаешь, о чем я?
Миа взбодрилась, и ей показалось, что здесь что-то есть. Она не могла точно сказать что, но что-то было в голосе обычно такого спокойного следователя, какой-то подтекст, она не вполне улавливала.
– Но здесь было не так?
– Нет, – продолжил Ким, и Мие показалось, что он все еще сидит и смотрит в свои записи.
– Ну, это предварительно, и все-таки…
– Да-да?
– Судя по всему, это настоящие волосы.
– А это так необычно? – спросила Миа.
– Я не очень в этом разбираюсь, но да, я поговорил об этом с парнем в лаборатории. Турмуд или Тургейр, точно не помню, как его зовут, он сказал, что нашел в этом парике волосы как минимум двадцати разных женщин.
– В одном парике?
– Да.
– Это так необычно? – повторила Миа.
– Может быть, и не очень, – продолжил Ким. – Но ведь если он такой дорогой, его, наверное, надо специально заказывать? Сколько людей делают такие? Длинные светлые парики из настоящих волос должны стоить дорого, правильно? Можно за это ухватиться, как считаешь?
– Определенно, – сказала Миа, поднявшись с дивана. – Мне кажется, это не так необычно, но да, можем попробовать поискать здесь.
Миа подошла к плите у окна и ощутила тепло на голом теле. Она постояла, глядя вниз, на стадион «Бишлетт». Жизнь там. Почти полночь в городе Осло. Люди, которым не нужно жить, как она. Кто-то выпил пива с другом и собирается домой, лечь спать со своей любимой. Молодые люди трепетно обнимают друг друга, с улыбкой на лице переходят улицу, не беспокоясь о мире. Женщина в красном пуховике под фонарем. Капюшон на голове и руки в карманах, взгляд обращен на окно, точно этажом выше или ниже ее, может быть, ждет друга, который откроет дверь и впустит ее. Обычные люди. Обычные жизни. И она почувствовала зависть. Вставать по утрам. Идти на работу. Идти домой по вечерам. Включать телевизор. Быть свободной в выходные. Готовить пиццу. Смотреть, как какой-нибудь лыжник выигрывает соревнования.
– Ты тут? – окликнул ее Ким. Она не расслышала его последние слова.
– Да, я тут, – ответила Миа.
– Так что думаешь?
– Давай просто обсудим это завтра утром? – сказала она, вернувшись на диван.
– Да-да, само собой, – сказал Ким Кульсё, и снова оно, чувство, что он так и не сказал ей, что хотел.
– Хорошая работа, Ким, – сказала Миа.
– Что? А-а, спасибо, но…
Он опять замолчал. Вернулся на связь не сразу.
– Ведь вы меня еще не исключили из игры, правда?
Миа сначала не поняла, что он имеет в виду.
– Я хочу сказать, вы с Холгером?
– Из игры? В каком смысле?
Вот оно, то, что лежало за всем, о чем он ей говорил.
– Нет, ну, ведь мы, я с Эмилие… – забормотал Ким Кульсё.
Миа не испытывала ничего к опытному следователю, кроме большого уважения. Если бы пришлось выбирать, в чьи руки доверить свою жизнь, он был бы без сомнений первым в списке. Таких вещей она никогда раньше от него не слышала.
– Что ты хочешь сказать, Ким?
– …я ведь попросил перевести меня, – сказал Ким не без усилий.
– И что это значит?
– Ну, я не знаю, – продолжил Кульсё. – Наверное, мне просто кажется. Из-за того, что мы с Эмилие сошлись и я попросил о переводе? Что я уже не с вами? Что вы работаете без меня?
– Ким?.. – сказала Миа, плотнее укутываясь в плед.
– Что?
– Конечно же, нет.
– Точно? – сказал обычно спокойный как удав следователь, и Миа снова удивилась его тону.
– С какого перепугу мы должны так делать? Ты лучший в команде, да что с тобой, Ким?
– Я просто…
Он снова пропал на мгновение.
– Ясное дело, что ты в игре, Ким, – сказала Миа, опять вставая.
– Хорошо.
– Еще бы!
Плед упал, и Миа голой прошла к ванной.
– Значит, бриф завтра в девять? – сказал Кульсё.
– Обязательно, – сказала Миа.
