Габриэль с любопытством смотрел на экран.
– Но вдруг, вот, смотри. Что думаешь? Посмотри сюда.
Грёнли обернулся к нему, когда группа на видео вошла в зал с разными витринами, полными животных.
– Разве это не странно?
– Что странно? – спросил Габриэль.
– Перемотаю чуть назад, – сказал Людвиг. – Вот, – сказал он, нажав на кнопку «стоп». – Видишь?
Габриэль вгляделся в картинку, но покачал головой.
– О чем ты?
– Сейчас распечатаю, – сказал пожилой следователь, нажав на клавишу.
Габриэль прошел за Грёнли к принтеру и дальше в переговорную.
Людвиг повесил только что распечатанную фотографию рядом с другими, уже висевшими там.
– Тут мы видим почти всех, правильно?
Грёнли повернулся к нему и показал на картинку.
– Вот Хелене Эриксен. Вот Паулус Мунсен. Вот Изабелла Юнг.
Габриэль следовал за его пальцем, водящим по картинке, и кивал.
– Но кто, черт возьми, вот это?
Людвиг показал на одно из лиц на фото. Раньше он никогда его не видел. Молодой парень в рубашке, в круглых очках, который, в отличие от всей остальной группы, смотрел не на чучела животных в стеклянных клетках: его взгляд был прикован прямо к камере.
– Это не кто-то из списка, насколько я помню, – сказал Габриэль.
– Да, разве не странно?
– Посмотри, тут есть все, правильно? Учителя, Эриксен, Мунсен, девочки – но этот парень?..
Габриэль посмотрел на доску, которую Людвиг еще раньше завесил фотографиями всех жителей, всех учителей, но этого нового лица нигде не было.
– И почему он смотрит прямо в камеру?
– Странно, – согласился Габриэль.
– Странно, да? Школьная экскурсия. Все смотрят на животных, как бы скучно это ни было, но этот пацан глядит прямо в камеру, как будто он…
– …проверяет, где она, – закончил Габриэль.
– Может, я, конечно, чересчур подозрителен, вот поэтому мне и нужен был свежий взгляд. Как думаешь, мы сможем это использовать?
Габриэль стоял и молча смотрел на картинку. Глаза за очками, смотревшие на него почти удивленно, пока остальные в группе разглядывали стенд, на который показывал седовласый экскурсовод.
– Вот дерьмо, – сказал он, не в силах оторвать глаз от парня в рубашке.
– У нас на стене его нет, так ведь? Ты же его здесь не видишь?
Грёнли развел руками, указав на фотографии всех лиц из «Садоводства Хурумланне».
– Совершенно точно нет, – ответил Габриэль.
– Так значит, это не я начинаю стареть? Или упустил что-то? – улыбнулся ему Людвиг.
– Но какого черта он смотрит в камеру? – задумался Габриэль. – Может, это имеет отношение к взлому, когда украли перья?
– Ты так думаешь? – спросил пожилой следователь.
– Именно, – сказал Габриэль, почти загипнотизированный этим незнакомым лицом, уставившимся на него.
Парень в светлой рубашке и круглых очках.
– Тут что-то есть? Или я ошибаюсь?
– Определенно что-то есть, – согласился юный хакер. – Определенно, Людвиг.
– Я звоню Мие, – сказал Грёнли и выбежал из комнаты за своим телефоном.
68
Новое место казалось маленькому мальчику странным, и поначалу ему все было непривычно, но постепенно все наладилось. Тут было не так много книг, но стены были толще, поэтому никто не обсуждал его по вечерам, и эта женщина, всем тут управляющая, оказалась довольно милой. Хелене. Она не смотрела на него странно, как это делали другие в том, прежнем месте. Она относилась к нему так же, как и к другим подросткам, которые тут жили, ведь детей тут не было, но это не страшно. Ему все равно больше всего нравилось быть самому по себе.
Здесь было еще семь человек, но мальчик всего один, Матс, и он очень нравился мальчику. На самом деле, Матс даже немного напоминал ему о маме, все время говорил, какой плохой мир вокруг и какие все люди больные на голову. Еще Матс любил краситься, но не совсем так, как мама: он рисовал черные круги вокруг глаз и красил ногти черным лаком. Матсу вообще нравилось все черное. У него была только черная одежда, а на стенах висели плакаты с музыкантами, также одетыми в черное, с накрашенными белыми лицами и шипованными браслетами. Метал. Вот что играли эти группы. Маленький мальчик особо не видел их, в основном слушал, когда Матс сидел с музыкой в своей комнате, показывал и рассказывал. Было много видов метала. Спид-метал, дэт-метал и то, что ему казалось самым привлекательным, – блэк-метал. От музыки он был не в восторге, слишком много воплей, но ему нравились истории, особенно про блэк-метал. Про группы, которые приносили в жертву коз и выставляли на сцену голых людей на крестах на своих выступлениях, а тексты у них были про сатану и смерть.
Пробыв здесь год, маленький мальчик начал чувствовать себя как дома. Конечно, не как с мамой, но все равно, тут было лучше, чем в других местах. «Садоводство Хурумланне». Там были оранжереи, и он учился сажать растения и цветы и ухаживать за ними, и уроки ему тоже нравились, хотя он и был младше остальных, у него все получалось намного лучше, часто учителя отводили его в сторону после занятий.
Ты уже доделал это?
Думаю, и впрямь надо достать тебе новых книг.
Он любил все предметы. Английский, норвежский, математику, обществознание, географию – каждый раз, открывая новую книгу, он как будто знакомился с новым миром и никак не мог им насытиться. Особенно маленький мальчик любил Рольфа, одного из учителей, тот хвалил его больше всех. Давал ему задачи, которые другие не получали. Улыбался каждый раз, когда он решал их. Именно Рольф позаботился о том, чтобы мальчик получил свой собственный компьютер, не у всех он был, и первое время он почти не спал, ему просто это было не нужно, ведь столько всего надо выучить. Он ночами напролет сидел за компьютером, обложившись книгами, не мог дождаться, когда же будут новые задания.
Но больше всему ему нравилось проводить время с Матсом. Девочек он изо всех сил старался избегать. Потому что они были точно такие, как рассказывала мама, улыбались снаружи, а внутри гнилые, так что лучше держаться от них подальше. Матсу тоже девочки не нравились. Матсу вообще ничего не нравилось, кроме метала, и книги читать он тоже не любил, кроме тех, в которых было про такие ритуалы, кровь, Сатану и как можно воскресить мертвых.
– Хелене тупая, – сказал ему Матс однажды вечером, но маленький мальчик был совсем с ним не согласен.
Он считал Хелене добрейшим человеком из всех, кого он встречал с тех пор, как его забрали, но ничего не сказал. Он не хотел спорить с Матсом, боясь, что тот больше не пустит его к себе в комнату.
