Выбившись из сил, Эрван разжал руки, и его тотчас отнесло к центру резервуара – глазу тайфуна. Вкус соли во рту, вкус смерти в горле. Он неловко перевернулся на спину – никогда не умел плавать на спине – и постарался ни о чем не думать, просто глядел на приближающийся потолок. Странное ощущение: он кружится в погребальном вальсе, поворачиваясь вокруг собственной оси и возносясь к своему концу.
Вдруг ему пришло в голову, что здесь наверняка должна быть возможность подать сигнал тревоги. Поискал камеры видеонаблюдения. Ни одной не приметил. Пожарные датчики? Кому они нужны в таких бассейнах. Волны теперь били его о потолок, пока он старался удержаться на поверхности. Закрыл глаза, признавая поражение. Он возвращался в первозданные воды, он…
Датчики. В бассейне они обязательно должны быть, и не только для измерения уровня воды, но и чтобы контролировать ее состав. Он читал где-то: сброс балласта вызывает серьезные проблемы с загрязнением. Выливая в открытое море тысячи кубометров загрязненной портовой воды, большие корабли серьезно вредят океаническим экосистемам. Закон обязывает их проводить анализ этих масс перед тем, как осуществить сброс.
Эрван нырнул в волны. Красные лампы по-прежнему горели, их свет казался призрачным в жидких тенях. Если ему повезет, датчики расположены рядом с этими лампами. Заплывая все глубже, он увернулся от водоворота и добрался до первой лампы. На ощупь попытался найти зонд или какое-то другое приспособление в этом роде.
И нашел – не имея представления, для чего эта штука служит, но полагая, что кварцевый указатель и кабели должны связывать ее с внешним миром. Оружие было по-прежнему у него в руке. Эрван оттолкнулся ногами, чтобы немного отстраниться, дослал патрон в дуло и выстрелил.
Опять поплыл, борясь с рефлекторным желанием открыть рот. Его легкие были перенасыщены углекислым газом. В тридцати метрах другая лампа просвечивала сквозь взвесь в воде. Он снова оттолкнулся от стены и открыл огонь в надежде, что где-нибудь включится тревога. Или же какая-то автоматическая система, которая заставит волны отхлынуть.
Потом снова поплыл направо. Время не двигалось, оно душило его. На глаза опускался черный занавес. Эрван знал, что не сможет всплыть на поверхность: поверхности больше не было. Он знал, что не должен вдыхать. Он знал…
Он хотел спустить курок, но открыл рот.
97
Когда к Эрвану вернулось сознание, он подумал, что оказался в аду. Но это было всего лишь отделение скорой помощи в госпитале «Тимон», середина ночи.
Лежа на носилках в отдельном боксе (его раздели и облачили в бумажный халат), он видел через приоткрытые занавеси пациентов, перемещавшихся по отделению в бесконечно разнообразном заигрывании с болезнью и смертью. Домашние несчастные случаи и бронхиты у детей. Драки, пьянки и аварии у молодежи. Остановки сердца, падения и инсульты у стариков. И среди этих мрачных образчиков – другая разновидность, хладнокровная, в белых халатах, которая мелькала повсюду, перемежая вопросы – номер страхового полиса, что именно ели в последний раз, обстоятельства несчастного случая – и спасительные движения.
Эрван наблюдал за происходящим в полубессознательном состоянии. Первые четверть часа после пробуждения он блевал, вторые – отплевывался, третьи – пытался прополоскать рот пресной водой, все равно ощущая, как соль разъедает горло, легкие и сердце. У него было ощущение, что он горит… изнутри. Символы его поражения – костюм и рубашка – висели на вешалке, заскорузлые и покрытые беловатыми разводами. Под больничной робой его кожа, высыхая, покрывалась трещинками, как лак на старинной картине.
Врачи скорой помощи отправили его на рентген (мощные волны несколько раз здорово приложили его головой и ребрами) и поморщились при виде ран, оставшихся после «Кэрверека». Но переломов не было. Только новые синяки и ссадины для пополнения коллекции.
Он закрыл глаза. Веки плотно сомкнулись над пеклом. Какое странное наслаждение – витать вот так в больничном отделении, где крики, диагнозы и суета сливались в один неразличимый гул. После кошмара в резервуаре для балласта Эрвану казалось, что он скользит по озеру, где в тумане воркуют птицы.
На данный момент он отложил в сторону вопрос о том, кто заманил его в эту западню, и об обстоятельствах нападения – противник явно хорошо знал систему балластировки. Он обдумывал тот факт, что на этот раз действительно едва там не остался, и испытывал глубокую благодарность к пожарным, которые его спасли.
Занавеска отдернулась. Перед ним стояли двое полицейских из Ноай, а с ними офицер из морского регулирования. У всех троих был весьма недовольный вид. Во-первых, Эрван никого не предупредил о своей ночной прогулке. Во-вторых, ни один из них сегодня ночью не был на дежурстве, а значит, его вылазка оторвала их в пятничный вечер от семьи или хорошей вечеринки.
Эрван приподнялся на носилках: он был готов к упрекам. Появление в грузовой зоне без разрешения. Проход через площадку, куда посторонним вход воспрещен. Проникновение на борт контейнеровоза, который ходит под флагом Антигуа. Он здорово подгадил и капитану с экипажем контейнеровоза, и морской компании, зафрахтовавшей судно, и руководству западной акватории порта Фос, и трем парням, что стояли сейчас перед ним.
Однако, увидев, как он валяется здесь, в своем зеленом балахоне, и таращится, словно лемур из водорослей, они вроде бы смягчились.
– Прочесали всю акваторию, – доложил один из полицейских. – Ни следа вашего парня.
– А рабочие с площадки?
– Опросили. Пока никто ничего не видел.
– Это тот, кто на меня напал, открыл вентили?
– Нет, – ответил морской офицер. – Автоматическая балластировка. Вам просто не повезло, если только другой не был в курсе маневра. По мере разгрузки емкости для балласта наполняются, чтобы удержаться на ватерлинии.
Эрван помолчал несколько секунд. Ему казалось, что его мозг сварили на водяной бане в кастрюле с морской водой.
– А ребята с «Апнеа»?
– С ними работают, – подхватил офицер судебной полиции. – Но не стоит обольщаться. Половина экипажа была на берегу, а остальные уже спали.
– Сколько их всего?
– Шестнадцать.
– На судне длиной в триста метров?
– На сегодняшний день, – вмешался портовый офицер, – все управляется электроникой.
– На ваш взгляд, с экипажем все чисто?
– Обычный набор. Филиппинцы, нигерийцы, хорваты… судно отплывает завтра утром.
– Даже после всего, что случилось сегодня ночью?
– Капитан не будет затягивать дело. Он скорее жертва ваших выкрутасов и не станет ради собственного удовлетворения подавать жалобу, рискуя застрять у причала еще на три дня.
– А если жалобу подам я?
– Не советую.
– Таможенники его отпустят?
– Если вы не устроите еще больший бардак, нет никаких причин его задерживать.
