Ножан-сюр-Марн. Город, утопающий в деревьях и цветочных клумбах, томно разлегся по берегам Марны.
– Поезжай к порту для катеров.
Они достигли реки с наступлением темноты. Кирпичные домики, плакучие ивы, кораблики, покачивающиеся на речной зыби. Они оказались в мире ресторанчиков, лодочных прогулок, спокойных рыболовов, с фальшивым призвуком пригорода, который желает выдать себя за деревню: туннели были сооружены совсем недавно, берега укреплены бетоном, катера и лодки казались макетами для декораций… Река вдоль дороги скрывалась за тисами и кипарисами, а потом исчезла. Судя по номерам на табличках, они приехали. Баржи были пришвартованы ниже.
– Паркуйся. Дальше пешком.
Они спустились по тропинке, которая вела к Марне. Около каждого понтона висел почтовый ящик. Баржа этнолога была похожа на боевой корабль. Ее палуба и корпус, выкрашенные целиком в черный цвет, сливались с темнотой. Дойдя до кормы «Йомбе» (таково было ее имя), они обнаружили причаленный ETRACO.
Крипо сделал фотографию. Раздался лай. Полицейские вздрогнули: рахитичная бежевая собака с большими ушами гавкала на палубе.
– Господа?
Чуть выше высокий тип с повадками морского волка целился в них из помпового ружья. Эрван узнал модель – знаменитый «Ремингтон-11-87», используемый американской армией, – и человека с фотографии.
– Себастьен Редлих? – спросил он, не теряя хладнокровия. – Уголовный розыск. У вас есть разрешение на оружие?
– А вы как думаете? – засмеялся этнолог, опуская ружье. – Я у себя дома и не собираюсь ни перед кем отчитываться. А если вы хотите подняться на борт, придется сменить тон.
Полицейский улыбнулся в ответ и показал свою карточку:
– Я майор Эрван Морван. А это мой помощник, лейтенант Криеслер. Мы приехали, чтобы задать вам несколько вопросов.
Редлих протянул руку над водой, чтобы взять карточку с триколором, которую внимательно рассмотрел. Положил ружье на сгиб локтя и достал фонарик из бокового кармана своих брезентовых штанов. Казалось, он живет на африканский манер – без электричества и малейших удобств.
Эрван воспользовался моментом, чтобы его разглядеть. Если Лартиг его удивил, то Редлих был таким, каким он его себе представлял: немытым, плохо выбритым, в висящей на нем грубой клетчатой рубашке, накинутой на футболку с логотипом африканского пива. Самым заметным на его лице были огромные бакенбарды, делавшие его похожим на попавшего под дождь героя фильма «Люди Икс» Росомаху.
– Морван, – озадаченно бросил ученый, – это как Грегуар Морван?
– Он мой отец.
– Поднимайтесь, – сказал хозяин, возвращая карточку. – У меня есть кофе.
Точно те же слова, что произнес Лартиг четырьмя часами раньше. Эрван отметил еще одно сходство между ними: Редлих хромал. Он кособочился и волочил ногу, словно у него был деревянный протез.
Еще один выбывший кандидат на роль бегуна из порта Фос. Поднимаясь по трапу на баржу, Эрван поймал себя на ощущении, что он движется не вперед, а назад.
106
– Садитесь, – распорядился Редлих, копошась в глубине каюты.
Под столом из темного дерева они нашли грязные табуреты. Все здесь было черным, будто прошло через огонь: стены, мебель, занавески… Выделялись только африканские предметы, выстроенные на полках. Разумеется, фетиши йомбе, но также фигурки, украшенные раковинами, кожаные маски или же дротики, наделенные истинной эстетикой смерти. Остальное пространство занимали книги. Вдоль перегородок, плотно расставленные по углам, сваленные на полу, словно ими забивали бреши.
– Я как раз искал место, где отпраздновать Хеллоуин, – прошептал Крипо.
Но хуже всего был запах: смесь водорослей, влажного картона и животных экскрементов.
– Кофе с сахаром? – спросил этнолог.
– Мне без кошачьей мочи, – пробурчал Крипо себе под нос.
– Заткнись. – Эрван повернулся к Редлиху. – Спасибо, годится.
Этнолог вернулся с итальянской кофеваркой и щербатыми кружками, которые поставил на стол. Полумрак, хромота, черная вода за иллюминаторами: атмосфера решительно отдавала «Адмиралом Бенбоу», таверной из «Острова Сокровищ».
– Вы приехали из-за тех убийств, о которых пишут в газетах?
Он разлил кофе. Запах жженой земли присоединился к и без того отвратительным ароматам.
– Что вы об этом думаете? – спросил Эрван, отметив про себя живость ума их хозяина.
– Убийца вроде бы подражает Человеку-гвоздю, но журналисты, очевидно, не в курсе той криминальной хроники.
– По нашим сведениям, ваша книга «Черная магия в Нижнем Конго» – единственная, где упоминается та старая история.
– Это делает меня подозреваемым?
Ни малейшего беспокойства в голосе. Скорее агрессивность, типичная для старого ворчуна, настроенного против полиции, против порядка, против всего.
– Какой-нибудь псих мог прочесть и вдохновиться.
– В таком случае, – засмеялся он, – у вас не так много подозреваемых. За десять лет я продал не больше трехсот экземпляров.
– А кто-нибудь из читателей с вами связывался?
– Нет.
По-прежнему стоя, он порылся в нагрудном кармане и вытащил «Житан» в кукурузной бумаге. Эрван был уверен, что эти сигареты давным-давно сняты с производства.
– И никто ни разу не расспрашивал вас о Тьерри Фарабо?
– Не припомню, – бросил тот, закуривая.
– С кем вы беседовали, работая над своей главой о Человеке-гвозде?
– В девяностых годах я был в Катанге. Встретил ребят, при которых это все происходило, они даже знали Фарабо. Собрал их свидетельства.
– Вы сохранили связи с кем-то из них?
– В основном с миссионерами, вернувшимися в Бельгию.
Редлих обогнул стол и подошел к комоду. У него была особая манера хромать, которая выражала нечто вроде застарелой злобы. Он открыл ящик, порылся в бумагах и вернулся с кучей визитных карточек и имен, записанных ручкой на вырванных из блокнота листках.
– Эти люди живут сейчас во фламандской части.
Эрван передал карточки Крипо, чтобы тот их сфотографировал.
– А с моим отцом вы связывались?
– Конечно, но он отказался отвечать.
– Почему, на ваш взгляд?
– Вот вы сами у него и спросите.
Редлих уселся наконец у края стола, с трудом подтянув негнущуюся ногу. Он все больше походил на Долговязого Джона Сильвера.
– А с самим Фарабо вы встречались?
– В конце восьмидесятых. Он был помещен в психиатрический госпиталь рядом с Куртре, в Западной Фландрии.
– Вам позволили расспросить его?
