– Простите. — Советник осторожно щелкнул пальцами.
Левая бровь посла удивленно изогнулась.
– Да. — Похоже, Бэрд полагал, что сказанное им в комментариях не нуждается.
– О каких именно мероприятиях идет речь?
Правая бровь посла приняла то же самое положение, что и левая.
– Вы ничего не поняли? Серьезно? — Бэрд усмехнулся, как будто хотел дать понять, что оценил шутку Стверцова. — Как я уже сказал, нам предстоит создать на Нионе единый суперэтнос, в который войдут по крайней мере четыре из пяти рас. По-вашему, что их может объединить? Поскольку захват чужих территорий и насильственную ассимиляцию мы исключаем, остаются только единый язык, единая культура и единая экономика. Мы уже начали работать над созданием единой экономики системы. А языком и культурой придется заниматься вам, Стверцов.
* * *
От шофера Стверцов отказался — он и сам неплохо водил скайдер. А провожатого из гаррапов взять пришлось: Бэрд настоял.
– Если с вами будет хотя бы один гаррап, я буду уверен, что вы в безопасности.
– Гаррапы настолько честны и преданны? — поинтересовался Стверцов.
– Нет, — усмехнулся посол. — Гаррапы алчны, коварны и лживы. Не по природе своей, а потому что у них эти качества считаются основой добродетели. Но сейчас гаррапы настолько заинтересованы в добрых отношениях с землянами, что не допустят, чтобы хотя бы с одним из нас приключилось несчастье. Выгоду свою они понимают не хуже других разумных существ.
Представленный Стверцову гаррап-проводник произнес длинную фразу, которую Николай расценил как традиционное приветствие. Однако оказалось, что это было родовое имя гаррапа. Представив, как он будет обращаться к своему спутнику, Стверцов озадаченно прикусил губу. Гаррап же, похоже, только того и ждал. Опыт общения с землянами у гаррапа имелся, а потому он снисходительно похлопал советника по плечу, после чего разрешил называть себя просто Шуни. В переводе с гаррапского имя проводника звучало как Мозоль На Пятке.
Между землянами и аборигенами Нионы существовали некоторые анатомические различия, но внешне гаррап почти не отличался от землянина, разве что только ростом чуть ниже и в плечах пошире. Лицо у Шуни было круглое, нос слегка приплюснут, глаза широко расставлены, нижняя губы отвислая. Прическу Шуни носил традиционную: волосы зачесаны назад и обрезаны на уровне плеч. Из одежды на проводнике был только жилет из шейота и здорово смахивающие на плавки короткие шортики из того же материала, поддерживаемые широченным ремнем со здоровенной медной бляхой. На ногах — обувка, смахивающая на мокасины, тоже кожаные, но уже не из шейота. Довершали костюм кожаные поручи, прошитые петельками, в каждую из которых была вставлена двадцатисантиметровая метательная стрелка. Но главным оружием Шуни был большой складной нож с широким изогнутым лезвием — гаррап носил его, заткнув за пояс.
Две недели могут вместить в себя очень много, особенно если выбрать в качестве средства передвижения скайдер. Гаррап скайдера поначалу побаивался, но вскоре освоился и с интересом посматривал в приоткрытое оконце на проносящиеся под самым днищем вершины деревьев. В полный восторг приводила Шуни волна, что гнал перед собой скайдер во время движения над водной гладью. Зная гаррапский язык лишь по учебным пособиям, но не имея языковой практики, Стверцов опасался, что в общении с гаррапом могут возникнуть проблемы. Но оказалось, что Шуни неплохо объясняется по-русски. Коряво, путая безбожно падежи и времена, но все же понять, о чем идет речь, можно. Всю дорогу Шуни гнал байки о подвигах своих героических предков, при этом врал так, как не снилось даже ирландским сказителям. Поначалу слушать истории Шуни было забавно, когда же пошли повторы, Стверцов переключился на изучение документов, что прихватил с собой. Но все его попытки выстроить единую картину культурной составляющей в жизни аборигенов Нионы разбивались о факт, крепкий, как алмаз, — ни о какой культуре на Нионе и речи быть не могло.
Все расы Нионы говорили на разных языках, но при этом ни у одной из них не было письменности. Даже договоры с землянами заключались в аудиоформате. Все культурное наследие обитателей Нионы сводится к устным историям вроде тех, что с большой охотой травил Шуни, так ведь это даже фольклором не назовешь. Казалось, прошлое нисколько не беспокоило аборигенов. «Что прошло, то ушло навсегда», — сказал советнику один из миккопов. А раз так, то и не заботился никто о том, чтобы оставить потомкам какие-то зримые напоминания о тех, кто жил до них. Убогость и бедность царили во всех селениях, где побывали Стверцов и Шуни. Когда каждый день приходится думать о еде, тут уже не до плясок, не до сказок вечером у костра. Правда, у джаззиров был музыкальный инструмент, похожий на примитивную свирель, да пользовались они им лишь для того, чтобы скот собирать. В селении димминов на глаза Стверцову попалась деревянная колода, которую он поначалу принял за тамтам, но не отходивший ни на шаг от советника Шуни объяснил, что на этой колоде женщины белье отбивают. Обратив внимание на то, что советник интересуется музыкальными инструментами, гаррап обещал по приезде в Даш-Шадун показать боевой рог. Стверцов не понял, что значит боевой рог? Шуни объяснил: в рог дуют, чтобы подстегнуть воинов, идущих в битву. Ну, то есть раньше дули, когда воевать приходилось, теперь же боевые рога в домах без дела по полкам лежат.
Чем ближе был конец путешествия, тем понятнее становился Стверцову план Бэрда. В условиях полунищенского существования, когда людям не хватало порой самого необходимого, а властные структуры внутри общин были в лучшем случае только отмечены, но при этом не обладали ни малейшей возможностью осуществлять свои полномочия, ни о каком экономическом сотрудничестве между расами и речи быть не могло. Сильный забирал у слабого то, что ему было нужно, и хорошо еще, если при этом сильный понимал, что слабому все же стоит что-то оставить, иначе в следующий раз некого будет грабить, — вот и вся экономика. Но то, что ни одна из рас, как это ни прискорбно, не обладала даже минимальным культурным наследием, позволяло надеяться на то, что базисные элементы культуры, искусственно привнесенные извне, включая единые для всех рас язык и письменность, послужат основой для образования суперэтноса.
Изучая рабочие файлы своего предшественника, покинувшего Ниону за неделю до прибытия нового советника, Стверцов обнаружил заготовку для универсального алфавита Нионы и общую программу для составления толкового словаря. Бегло просмотрев материалы, Стверцов пришел к выводу, что бывший советник по культуре изначально пошел неверным путем. Для записи звуков традиционных нионских языков можно было использовать как кириллицу, так и латиницу, но составитель алфавита почему-то начал придумывать новые значки, которых Стверцов насчитал аж пятьдесят два. Словарь же должен был представлять собой жуткую мешанину из слов, используемых в четырех нионских языках — шекконарский язык, если таковой вообще существовал, оказался забыт, а в соответствии с предложенными правилами грамматики, упрощенными до полного примитива, фраза «Моя твоя не понимай» представлялась образцом красноречия. Одним словом, Стверцов пришел к выводу, что все наработки предшественника следует отправить в мусорную корзину и начинать работу заново.
