– И как вам этот домишко, мальчики?
Тарья положила винтовку сзади на плечи, на ствол и приклад расслабленно кисти рук кинула. На руках – кожаные перчатки без пальцев. Черные волосы под кепи убраны. На лице большие солнцезащитные очки в тонкой оправе. Королевская грудь едва не разрывает молнию крапчатого разгрузочного жилета. Ну, прямо рейнджер киношный, а не красна девица.
– Слушай, ну его на фиг, пойдем отсюда, – быстро зашептал на ухо Портному Ерохин. – Наверняка тут те же самые психи живут.
– А то еще и кто похуже, – добавил Дергачев.
Портной озадаченно погладил кончиками пальцев ствол автомата, лежавший на сгибе левой руки. Оно, конечно, верно, лучше самому не лезть, куда тебя не зовут. А ежели и позвали, так нужно еще десять раз подумать, прежде чем согласиться. Облонские болота – это тебе не Невский проспект. С другой стороны, ему отчего-то страшно хотелось заглянуть в этот маленький, так похожий на сказочный домик. Портной не чувствовал опасности. Хотя, наверное, зря. К тому же, если вдруг окажется, что в доме живут нормальные люди, а не религиозные фанатики, поклоняющиеся тельцу, принявшему форму башни, так, может быть, они им дорогу укажут, что к Облонску выведет. Может быть. Очень даже может быть. Хотя сомнения все же оставались.
Прежде чем Портной успел принять окончательное решение, дверь избушки со скрипом отворилась, и на крылечко вышел дед, согнутый в три погибели. Старый-престарый. Ноги у него подгибались, колени дрожали, а глаза, похоже, ничего не видели. Поэтому, верно, даже не взглянув на стоявших неподалеку бойцов, дед принялся ковыряться с задвижкой почтового ящика. Отодвинув ее наконец, дед запустил в почтовый ящик ревматические пальцы, ничего там не нашел и со злостью саданул по жестянке кулаком. Крепко саданул, не по-старчески. Да еще и выругался при этом столь виртуозно, что у парней невольно рты пораскрывались. Что и говорить, любое искусство достойно уважения. В особенности то, что способно бередить души людей.
– Не судите да не судимы будете, – тихо произнесла Тарья.
К кому были обращены ее слова – непонятно.
– У них что, тут почтальон ходит? – шепотом спросил Ерохина Дергачев.
– Откуда я знаю, – пожал плечами тот. – Может, и ходит.
Дед еще минуты две провозился с ящиком, пристраивая задвижку на место. Сделав дело, он взялся за ручку двери, будто собираясь уйти в дом. Но в последний момент, передумав, обернулся и посмотрел на притихших бойцов удивительно ясным взором.
– Ну что, так и будете стоять?
Голос деда был чуть хрипловатый, надсаженный, слова он произносил отрывисто, будто ворон каркал.
– Nevermore, – отчетливо и громко произнесла Тарья.
На этот раз она точно обращалась к престарелому хозяину избушки на сваях.
– Ну, может, конечно, оно и так, – глянув на Тарью, качнул головой старик. – Да только кто его знает?.. А?.. Наверняка-то?..
– Простите, вы нам дорогу не покажете? – обратился к хозяину Портной; дабы не выглядеть агрессором, Михаил поставил автомат на предохранитель и прижал его локтем к боку. – А то мы тут заплутали малость.
– Дорогу? – по-птичьи наклонив голову к плечу, непонимающе посмотрел на бойца старик. – Какую такую дорогу?
– В город, – кивнул почему-то влево Портной. – Мы в Облонск направляемся.
– Ха! – Старик звонко хлопнул себя по ляжке и присел на верхнюю ступеньку. – В город, говоришь?.. – то ли веко у него при этом дернулось, то ли он игриво подмигнул Михаилу. – Серьезно, в город?
– Ну да, – Портного немного удивила столь странная реакция деда на простой, казалось бы, вопрос. – В Облонск… Слыхали про такой?
– В Облонск, говоришь? – Старик снова хлопнул себя по ляжке и залился смехом. Отсмеявшись, он махнул солдатам рукой. – Да вы подходите ближе! Ближе! Не бойтесь, не трону!.. Веселые вы, ребятки!
Портной, а следом за ним и остальные подошли к лесенке, на верхней ступеньке которой сидел веселящийся дед. Михаил облокотился на хлипкое перильце, сунул сухую травинку в угол рта и снизу вверх посмотрел на старика.
– Есть хотите? – спросил дед.
– Да нет, спасибо, сыты.
– А пить?
– Спасибо, отец, нам ничего не надо. Ты нам только дорогу покажи.
– Дорогу… – Старик откинул назад голову и длинными ногтями поскреб морщинистую, будто чешуей поросшую кожу. Скосил на парней левый глаз, влажно блеснувший из-под сморщенного, как у черепахи, века. – Вы сами-то, красавцы, как я понимаю, не местные?
– Нет, – не стал врать Портной. – Мы тут по делу…
Не зная, что еще сказать, Михаил замялся, но старик не стал ждать, что он там еще соврет.
– И, значица, понятия не имеете, где находитесь?
– Ну, почему же, – обиделся Портной. – Это Облонские болота.
– Не-а, – усмехнувшись, качнул головой дед. – Облонские болота там, – он пальцем указал вниз, меж ступенек.
– Где это там? – не понял Портной. – У нас под ногами, что ли?
– Именно, – кивнул старик. – Под ногами.
– То есть ты, батяня, хочешь сказать, что там, – Портной указал пальцем себе под ноги, – Облонская топь.
– Топь, болото – какая разница, – недовольно поморщился дед. – Главное, что ты сейчас не там, а здесь.
– Здесь – это где?
– Здесь – то есть не на болоте, а под ним.
– Как? – озадаченно сдвинул брови Портной.
И на всякий случай посмотрел на ребят – может быть, они понимают, о чем старый хрыч толкует. Но лица бойцов были похожи на ацтекские маски. А Тарья так и вовсе отвернулась в сторону.
– Облонские болота там, – снова указал пальцем вниз старик. – И город Облонск, в который вы направлялись, тоже там, под нами. А мы – здесь, – дед ткнул большим пальцем вверх, в сырое небо. – То есть под Облонской топью.
– Разве такое может быть? – недоверчиво улыбнулся Портной.
– Ну, конечно, не всегда и не везде, – не стал врать дед. – Но порой все же случается.
– То есть вы хотите сказать, что мы утонули в болоте? – дрогнувшим голосом спросил Ерохин.
– Нет! – недовольно махнул рукой дед. – Не утонули! А оказались по другую его сторону. Как в зеркальном отражении. Понял?
– Нет, – честно признался Ерохин.
– Это иная сторона реальности, – ровным, необычайно спокойным голосом произнесла Тарья.
– Вот! – тут же указал на нее пальцем дед. – Она поняла!
– А ты-то сам что тут делаешь? – подозрительно посмотрел на старика Портной. – На кой тебе-то иная сторона реальности?
– Так я ж только в ней и существую, – усмехнулся дед. – Такая, понимаешь, специфика.
– И давно ты тут?
