Приехала союзная инспекция. Французские генералы ахнули: вместо беженского стана — образцовый войсковой лагерь, полки, батальоны, дивизионы эскадроны, батареи... Даром что без орудий. Они прибыли в Армию, сохранившую знамена и полковые печати, пулеметы и трубы духовых оркестров... А главное — воинский дух и железную дисциплину.
И был парад.
Перед коренастым чернобородым моложавым генералом — Александром Кутеповым — и его штабом шли, вскинув винтовки «на руку», батальоны в шеренгах по восемь. Шли в белых — скобелевских — гимнастерках и в фуражках: марковцы в черно-красных, алексеевцы в бело-голубых, дроздовцы в красноверхих...
Под грустно-бравурные рулады старинных маршей печатали шаг так, что трескался такыр — раскаленная зноем глина. За их спинами остались Крым, Перекоп, Кубань, Каховка, Орел и Воронеж... Походы, рейды, прорывы, ретирадные бои... Еще дальше — окопы германской... Еще дальше — из мглы веков — продолжали тот парад скобелевские, кутузовские, суворовские полки.
Все это было забыто и отринуто до поры на той, на красной стороне. Поэтому последними наследниками всей славы Русской армии были они — не сменившие Георгиевские кресты на красные звезды, погоны на петлицы, а имена Александра Невского, Дмитрия Донского, Александра Суворова, начертанные на бронепоездах, на имена Клары Цеткин, Карла Либкнехта, Розы Люксембург и прочие иноземные святцы. Не их вина, что победили карлы и клары...
Я ставлю тот парад двадцать первого года в один ряд с ноябрьским парадом сорок первого года, когда по Красной площади полки шли из боя в бой. Та же поступь и та же мера величия духа. Галлиполийский парад не снимали в кино, и наблюдали его лишь турецкие мальчишки да старики-аскеры, рубанные еще под Плевной и на Шипке. Парад в Русской армии всегда был зрелищем для толпы и мистерией для посвященных.
И я там был... Не раз проходил мимо галлиполийского берега на борту корабля. Фуражек никто не снимал. И флаг не приспускали. Кто знал, что идем мимо русских могил? Да если б и знали, кто б позволил в 1970-х годах отдавать воинские почести белогвардейцам? Тут и сегодня их не больно жалуют... Зря, что ли, в пионерском детстве распевали: «На Дону и в Замостье тлеют белые кости, над костями шумят ветерки...»?
Господи, неужели такое пели?! Пели... В третьем классе, на уроках пения...
И все-таки один бывший советский офицер сумел выбраться в эти сирые места. Подполковник запаса Владимир Викторович Лобыцын приехал в Галлиполи специально, чтобы разыскать остатки того памятника, который по камню сложили здесь солдаты и офицеры генерала Кутепова. Тот поминальный курган с крестом на вершине разрушило время и землетрясение. Много лет человек с искрой исторической совести вел неутомимую переписку с турецким МИДом, да и российским тоже, в надежде, что чиновники позволят восстановить русский памятник. Он же, Владимир Викторович, сумел добыть и эти бесценные фотографии. Не могу оторвать от них глаза...
Голое поле. Долина роз и смерти. Последний парад... Не сгибая ноги в колене... Мах рукой вперед до пряжки, назад до отказа. Равнение направо! На ладного в белой гимнастерке, перехлестнутой ремнями генерала. На спасенное знамя. На крест, что в вершине каменною шатра
Под марш «Прощание славянки» шли в солдатских рядах прапорщики и полковники, подпоручики, штабс-капитаны, сотники, ротмистры... Шли корниловцы, марковцы, дроздовцы... Шла армия. Русская армия. Она уходила в историю. Не разбегалась врассыпную. Маршировала в батальонных колоннах.
«Взвейтесь, соколы, орлами! Полно юре горевать...»
Потом был короткий вскрик полковой трубы: «Разойдись!» И они разошлись, разъехались, разлетелись по всему свету — от белых скал Босфора до черных болот Африки. Рубили уголь в шахтах Шпицбергена и валили эвкалипты в лесах Австралии, крутили «баранки» парижских такси и пробивали тоннели в юрах Америки... При этом они, офицеры бывшей Императорской и Добровольческой армии, русские мундиры с рук не толкали, а если уж безденежье чужбины и заставляло закладывать ордена и кортики в ломбард, то непременно потом их оттуда выкупали. Впрочем, был случай. В одном парижском ресторанчике официант обслуживал посетителей в парадной форме поручика лейб-гвардии Семеновскою полка. Однажды вечером к нему заглянули двое молчаливых мужчин. Сняли с официанта аксельбант и свили удавку, потом положили перед ним револьвер с одним патроном — на выбор. Поручик, уронивший честь мундира, смыл позор кровью...
В 1989 году некая Катя Филиппова, объявившая себя модельером, стала компоновать из погон, кокард, эмблем, воинских знаков Советской Армии немыслимые клоунские наряды для женщин (!), где на черно-красной фуражке суворовца красовался военно-морской «краб». Она перелицовывала офицерские тужурки в немыслимые жакеты, украшенные артиллерийскими петлицами...
Это было форменное издевательство над военным мундиром Отечества. Еще вовсю функционировало Главное политуправление Советской армии и ВМФ, но ни один возмущенный голос не раздался оттуда, стыдливо промолчала и «Красная звезда». Хотя работы лихой Катюши демонстрировались не только с журнальных разворотов, но и на телеэкране. Промолчали. Скушали. Вот вам и честь мундира.
У Пьера Кардена, который, по мнению одного популярного журнала, «отдыхает рядом с Катиным гардеробом», рука не поднялась сделать маскарадный костюм из деталей французского мундира. Умолчу о творениях иных кутюрье. Слава Богу, что свои мундиры мы носили не от Юдашкина, поправшего все традиции русской военной формы.
* * *
В двадцатых годах XX века произошла удивительная, небывалая в истории вещь: упраздненная Русская армия выставила свои посты по всех странах мира Они назывались по-разному: где «обществом офицеров», где «казачьим землячеством», где «военно-историческим кружком», где «кают-компанией»... Но все это были частицы одной армии. Никто не забыл ни номер своего полка, ни год своего производства в первый офицерский чин, ни день полкового храмового праздника, ни фамилию командира, ни имена товарищей. Они держали связь между собой, меж осколками своих полков и своим зарубежным главнокомандующим — генералом Кутеповым, возглавившим в Париже Российский общевоинский союз (РОВС).
Их боялись... Боялись те, кто их победил Боялись в красном Кремле и на Лубянке. Не сумев одолеть Кутепова в открытом бою — а он сам водил свои цепи в атаку, порой под духовой оркестр — рыцари лубяною плаща и «железного Феликса» скрутили его на манер нынешних «братков», заманив, подкараулив, оглушив. Точно так же обошлись потом и с его преемником — генералом Миллером. Очень боялись этой рассеянной, но не сломленной армии.
Время работало на чекистов — «беляки» вымирали сами в далеких своих парагваях, тунисах, маньчжуриях... Множились в эмигрантских журналах столбцы «Незабытые могилы»: «Поручик Марковской артиллерийской бригады Владимир Иванович Тарасов (галлиполиец) скончался 1 августа 1967 г. в Манхейме (Зап. Германия)».
«...В Париже преставился протопресвитер отец Виктор, бывший офицер 6-го Бронепоездного дивизиона».
«...В Стокгольме — лейтенант Русского флота Павел Павлович Потоцкий».
