– И вымойте ботинки, доктор, – сказал он на прощание.
Беккер закрыл дверь.
Ржаной присел на низкий, неудобный диван и сложил руки на коленях.
– Ну, что? Видел реакцию? Он чуть было из штанов не выпрыгнул!
Ржаной дернулся и издал звук, как будто проглотил смешок.
– Находишь это смешным?
– Не смешным, но забавным. В меру.
– Ладно, как бы там ни было, благодаря доктору Инолиньшу мы теперь точно знаем, что мемвирус, результатом внедрения которого в сознание патрульных стала кровавая бойня в особом отделении, никак не связан с находившимися здесь сырцами. Они, как и полагается, способны вызывать у неподготовленных людей ужас, граничащий с безумием, но не желание убивать всех вокруг.
– В подсознание патрульных внедрены антивирусные мемплексы, база данных которых обновляется каждый раз перед тем, как бойцы заступают на дежурство. Чтобы сломать эту защиту, нужно как следует поработать. Либо точно знать, где находится брешь.
– Это самоуничтожающийся мемвирус. Он исчез, как только отключилось сознание последнего из его носителей. А до тех пор, пока нам неизвестна структура мемвируса, мы не будем знать, как с ним бороться.
– Эффективная, надо признать, тактика.
– До поры до времени. Пока мы не найдем путь проникновения мемвируса в то место, где он наносит удар.
– Такое впечатление, что он берется ниоткуда!
– Так не бывает. Мемвирус не может взяться ниоткуда. Ему требуется прежде всего информационная среда.
– Все информационные носители, попадающие в особое отделение, проходят жесткую проверку на мемстерильность. – Беккер приподнял и снова кинул на стол кипу журналов и газет. – Здесь все чисто, можно не копать. Тифоны патрульных также проходят тщательную проверку. Допускаются только лицензированные Гильдией софт и игры. Телефонные звонки и текстовые сообщения проходят специально установленный на тифоне фильтр и еще раз проверяются операторами.
– Вариант А. – Ржаной показал напарнику указательный палец. – Один из патрульных пронес с собой запрещенный или не прошедший надлежащую проверку носитель, который и стал источником мемвируса. Вариант Б. – Ржаной показал еще и средний палец и стал похож на празднующего победу Черчилля. – Мемвирус был занесен извне кем-то посторонним.
– Вероятность случайного, не спланированного заражения мы, понятное дело, исключаем?
– Увы, друг мой, ни о какой случайности и речи быть не может, – скорбно склонил голову Ржаной.
Ему и самому хотелось бы списать все на случай и забыть о том, что произошло. Потому что в противном случае – противном во всех отношениях этого слова – вырисовывалась крайне неприятная, запутанная схема, в начале которой они сейчас находились, а конец уходил в такую беспросветную тьму, что при одном только взгляде туда становилось тошно. Говоря просто, для того, чтобы понять или хотя бы приблизиться к пониманию того, что же произошло в особом отделении больницы номер одиннадцать, криминалистам предстояло проделать путь, почти каждый шаг по которому не приближал, а все дальше уводил от цели. На жаргонном языке чистильщиков это называлось инверсивным драйвом. Одно название чего стоит. Словом, никто не горел желанием браться за подобную работенку. А все равно, кто-то ведь должен ее делать. Так что можно сказать, что Ржаному с Беккером не повезло. А можно сказать иначе – что им выпала особая честь. Суть-то от этого не менялась. Каждый чистильщик должен выполнять свою работу, нравится она ему или нет. Так было всегда. Так уж заведено. И спорить с этим бесполезно. Да, впрочем, никому и не приходило в голову. Никогда.
– Самоуничтожающийся мемвирус, программирующий выполнение сложной, многофункциональной задачи, это, безусловно, ручная работа. И выполняли ее руки истинного мастера. Я бы даже сказал – ювелира. Тут ведь надо было совместить несколько задач, каждая из которых сама по себе непроста. Во-первых, мемвирус должен быть очень компактен, чтобы его можно было незаметно поместить на любой, самый неожиданный носитель. Во-вторых, его эффективность должна быть поистине феноменальной – он должен моментально внедряться в сознание. Промедли он самую малость, и антивирусная защита успеет среагировать и создать новый мемплекс, который непременно прихлопнет активный мемвирус, потому что, как уже было сказано, он очень маленький. В-третьих, его принцип действия. Исходя из того, что мы видели в записях камер наблюдения, я могу нарисовать примерную картину случившегося. Патрульные отвечали на команды, которых на самом деле не было. Понимаешь, в чем тут фокус?
– Заставить человека слышать несуществующие голоса не так уж сложно. – Беккер заложил руки за спину, прижав ими полы пиджака так, что стала полностью видна наплечная кобура с торчащей из нее рукояткой пистолета. – Однако патрульные не станут слушаться абы кого. И все же они четко и слаженно исполняли несуществующие приказы. Которые должен был отдавать хорошо знакомый им голос. И каждая фраза должна быть выстроена совершенно определенным образом. Мало того, что это практически невозможно воспроизвести на уровне быстродействующего мемвируса, так еще и никто посторонний не мог знать, как именно нужно отдать приказ, чтобы у патрульных даже сомнений не возникло в том, что это не обман. Они ведь ребята тренированные и неплохо представляют, к чему следует быть готовыми. И все же их провели. Причем как-то очень уж подозрительно легко и просто. Исходя из всего этого, я бы рискнул предположить, что мы имеем дело с мемвирусом, который, внедряясь в сознание, не создает новые мемплексы, а каким-то образом вызывает точечную злокачественную мутацию уже существующих.
– Точно! – щелкнул пальцами Ржаной. – Патрульные сами себе отдавали приказы! Мемвирус лишь задал им конечную цель – уничтожить все живое, что есть в особом отделении!
– Это что-то невероятное, – с сомнением покачал головой Беккер.
– Другого объяснения я не вижу.
– Чтобы создать такое…
Беккер запнулся, не найдя нужных слов. Если они были правы в своих выводах – а Беккер, так же как и Ржаной, почти не сомневался в том, что найти другое объяснение случившемуся невозможно, – это означало переход на новый этап мемреволюции, грозящей обернуться мемкатастрофой. И тогда те твари, что сейчас терроризируют жителей мегаполисов, покажутся не более чем забавными зверушками. Чебурашками и покемонами со съехавшими набекрень мозгами. Скорее смешно, хотя отчасти и страшно.
– Кто вообще мог подобное сотворить?
Он так и сказал – не «сделать», а именно «сотворить». Потому что это уже было не ремесло, а истинное творчество. Которое восхищало и ужасало одновременно. Как «Герника» Пикассо.
Ржаной не то хмыкнул, не то сдавленно кашлянул. Весьма двусмысленно и более чем неопределенно. Опершись широкими ладонями о псевдокожаный диван, так, что гладкая синтетика скрипнула, он поднялся на ноги, подошел к напарнику и, глядя ему прямо в глаза, произнес тихо-тихо, так, будто боялся, что кто-то может подслушать:
