Пришлось сказать Розе, что произошло с ее мужем. Убитая горем женщина закрылась у себя в комнате, оплакивая Антонио. Отдыхающие были предоставлены самим себе. Обед подгорел, ужина нечего и ждать. Ренат предложил сходить в рыбный ресторанчик на набережной.
– Если бы не гибель сестры, Тереза бы продолжала молчать, – невпопад сказала Лариса. – Теперь из всех Саджино осталась одна она. Ей страшно.
– Ты веришь, что она не знает, где полумесяц?
– Она была не в том состоянии, чтобы лгать. Вряд ли она осознавала до конца, что случилось. И вряд ли скоро придет в себя. Все, чем она со мной поделилась, было сказано на волне отчаяния и безысходности.
– Мы вовремя оказались рядом, – кивнул Ренат. – Бедняга Антонио! Он был мертв, когда я подошел к нему. Теперь он вне досягаемости своего босса. Каким образом этот человек влиял на него? И кто он?
– Антонио – всего лишь орудие в руках фатума! Он запутался, и этим воспользовались.
– Кто?
– Хороший вопрос. Что, если Антонио – посредник? Между богами и людьми.
– По-моему, он мелко плавает для такого посредничества.
Ренат прохаживался по комнате, заложив руки за спину. Он пытался представить полумесяц, у которого только одна сторона. Если это не фантазии Саджино, такая вещь явно имела сакральное назначение и могла принадлежать…
– На месте Диониса я бы рассердился! – воскликнул он. – Я бы очень сильно рассердился!
– Ты тоже считаешь, что полумесяц был предметом культа?
– Должно быть, поместье Каста-Соле находится там, где много веков назад стоял храм Диониса и отправлялись языческие обряды.
– Оргии! – подсказала Лариса. – Так назывались праздники в честь сбора винограда и бога Диониса. В саду пел хор юношей в козлиных шкурах, вино лилось рекой, а неистовые вакханки развлекались с пьяными сатирами под свист флейт и удары тимпанов.
– Полумесяц украшал статую Диониса, – осенило Рената. – Выполненную в человеческий рост и покрытую позолотой. Людям казалось чудом, что на груди у статуи, которой они поклонялись, вспыхивал «божественный свет»…
– А какой-то никчемный Марио подарил этот «свет» своей возлюбленной! Не удивительно, что сын Зевса покарал обоих.
– И потомство до седьмого колена!
– Осталось выяснить, где сейчас находится полумесяц. Думаю, за этим Вернер и отправил нас сюда.
– Мы сами приехали, – возразила Лариса. – Потому что хотели испытать себя.
– Он устроил нам экзамен…
* * *
Мессина, 1918 год
Гридин бродил по улицам города, хранящим следы разрушений, и воображал Франческу, которая девчонкой беззаботно бегала по этим древним мостовым. Могла ли она предвидеть будущее? Могла ли изменить свою участь?
Не стань она невестой Марио, не окажись в роковой час в доме жениха, не попади под завал, – не встретилась бы с Брасовым, не полюбила бы его, не сбежала бы из дому… не села в проклятый поезд…
– Сколько случайностей понадобилось для того, чтобы сначала свести, а потом разлучить меня с Франческой! – шептал он, вспоминая могильный камень с ее именем.
Лежит ли она там, или это игра ума, калейдоскоп совпадений? Не может женщина, умершая в предместье Мехико, через много лет гулять по Невскому под руку с белокурым мичманом, сияя юной красотой и дыша страстью. Не может!
Гридин вспоминал ее милую улыбку, ее стан, охваченный муслиновым платьем, ее тонкую руку с простеньким золотым колечком на безымянном пальце… и не мог поверить, что к тому времени тело Франчески давно истлело в чужой земле.
От этих мыслей у него все внутри переворачивалось. Зря он поехал в Мексику, зря поверил Хорхе Альваресу и пошел на кладбище. Все зря! Теперь у него не осталось больше иллюзий. Но он так ничего и не понял до конца.
Слова экономки из Каста-Соле разбередили его душу. Что за кража случилась в честнóм семействе? Он чувствовал связь между некой загадочной реликвией, куском старинного пергамента и долей Франчески.
Гридин сделал все, что мог, для своей безответной любви. Но не удовлетворил любопытство. Тайна монастырской летописи не раскрыта, след Франчески оборвался под мраморным надгробием.
– Поезд, который увез ее, увез и мое сердце…
Он сел на теплый от солнца камень и машинально полез за часами Фаберже. Их не было. Гридин отдал часы экономке. Он ни о чем не жалел, кроме утраченной надежды. Неужели ему суждено умереть, так и не узнав главного?
Ему не надо было возить пергамент с собой. Он помнил наизусть латинский текст, начертанный дрожащей рукой монаха. «Дьяволица прелестная», которую тот описал с поразительным правдоподобием, слишком походила на Франческу.
– Манускрипт не зря попал ко мне, – вслух рассудил Николя. – Случай – это слуга провидения, говаривал мой дядюшка Федот Петрович. И я с ним совершенно согласен!
Мимо него прошла пожилая сеньора с корзиной, полной съестного. Видимо, она работала кухаркой в одном из домов на побережье. Сеньора замедлила шаг, поставила корзину на землю и вернулась.
– Что с вами? – участливо спросила она.
– Ничего… я так, присел отдохнуть…
Респектабельная внешность Гридина не соответствовала его поведению. Сидит на камне и бормочет что-то себе под нос. У кухарки это вызвало тревогу.
– Вам нужна помощь, сеньор? – не отступала она. – Где вы живете?
– Со мной все в порядке. Не беспокойтесь.
Женщина потопталась возле него, нерешительно повернулась и пошла своей дорогой. Тяжелая корзина в руках заставляла ее переваливаться с ноги на ногу. Гридин с досадой подумал, что мало ей своих забот, раз она пристает к постороннему человеку.
Он вздохнул и вернулся мыслями к описанной монашком сцене. Визит дьявола на огнедышащей повозке под стены обители вверг автора в панику. Это чувствовалось по неверным движениям пера, брызгам чернил и кривым строчкам. Летописец подробно обрисовал «подручных Вельзевула», которые одеждой и видом своим разительно отличались от привычной его глазу публики. Более всего святую братию привела в ужас демоница, которая ослепляла красотой и «нечеловеческим блистанием». Сие блистание исходило из груди ее отдельными вспышками, которые «были словно молнии». Вспыхнув, молния в ту же секунду исчезала, и черноволосая красавица ничем не отличалась от обычной женщины, только очень соблазнительной. Соблазн сей монашек приписывал «сатанинскому духу», присутствующему в данной особе. Вопреки здравому смыслу внимание всех обитателей монастыря было приковано к «прелестной дьяволице». Не избежал общей участи и автор хроники. Приглядевшись внимательно, он обнаружил на груди ее полумесяц, обращенный рогами вверх, который обладал непостоянством, присущим колдовскому атрибуту. Нельзя утверждать, существовал он на самом деле или являлся наваждением, которое предводитель бесов напустил на затворников. Но именно эти «рога» на груди женщины более всего повергли монахов в ужас. Сами слуги сатаны испугались «адского света» и сторонились его обладательницы.
