– Зайдем, говорю, в подвальчик? – Улыбка Ше-Марно растеклась поперек лица, так и лучившегося дружелюбием. – Посидим, выпьем малость, поболтаем.
– О чем? – насторожился Ше-Кентаро.
– Ну? – удивленно вскинул брови Ше-Марно. – Неужели нам не о чем поговорить?
– Нет, – отрицательно качнул головой Ону.
– Да неужели? – сделал вид, что страшно удивлен, инспектор.
– Нет, – на этот раз Ше-Кентаро еще и отрицательный жест рукой сделал.
– Кончай, Ону. – Лицо Ше-Марно приобрело серьезное выражение. – Можно подумать, у тебя сейчас полно дел.
– Мне домой надо.
– Тебя там семья ждет?
Ше-Кентаро прикусил губу.
– Нет у тебя семьи, Ону, – тихонько, можно сказать, деликатно усмехнулся Ше-Марно. – Никого у тебя нет, друг ты мой дорогой.
Сказал – и, повернувшись к Ше-Кентаро спиной, не спеша зашагал вдоль проезжей части. Он шел, не оглядываясь, точно был уверен, что Ону непременно последует за ним. И, если Ше-Марно действительно так думал, то он не ошибся – помедлив секунду-другую, Ше-Кентаро поплелся за ним следом. А, собственно, что еще ему оставалось? Теперь уже его желание не играло никакой роли. Ше-Кентаро необходимо было узнать, о чем собирался поговорить с ним инспектор. И, ма-ше тахонас, Ону не ожидал от этого разговора ничего хорошего. Изъяви старший инспектор са-турата желание получать процент с каждой премиальной выплаты ловца, – это стало бы для них обоих наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Ше-Кентаро уже думал об этом и, если бы аппетит инспектора не был безграничным, дал бы согласие на сделку. Но нет, на уме у Ше-Марно, похоже, было что-то совсем другое.
Перейдя узенькую улочку, параллельно с Предрассветной вливающуюся в площадь Согласия, Ше-Марно остановился и посмотрел через плечо на угрюмо тащившегося следом за ним Ше-Кентаро. Ону показалось, что он заметил на лице инспектора торжествующую усмешку, хотя, конечно, это могли быть только отсветы разноцветных огней, освещавших лоток, с которого шла бойкая торговля огненными фонтанчиками, искристыми свечами и прочей пиротехникой.
Когда Ше-Кентаро поравнялся с инспектором, Ше-Марно снова подхватил его под локоть и быстро, настойчиво, не давая времени сосредоточиться и как-то выразить свое недовольство, повлек Ону за собой мимо гуляющей публики, веселой, не понимающей, что происходит вокруг, мимо слепящих фар проносящихся по площади машин, мимо ярко освещенных витрин, мимо разноцветных лампочек на лотках торговцев джафом и прочей снедью, – вдаль от света и огней, во мрак ночи!
Увидев тень, собравшуюся прыгнуть на него из темного проулка, Ше-Кентаро почувствовал, как похолодели его ладони. Автоматическим движением Ону сунул свободную руку в карман, трясущимися пальцами поймал упаковку стимулятора, крепко сжал ее и вдруг с ужасом понял, что в пластиковой полоске не осталось ни единой капсулы. О, Нукус, когда же он проглотил последнюю?
– Держи себя в руках, Ону, – крепче прижал его локоть к своему боку Ше-Марно.
– Что? – едва слышно пролепетал Ше-Кентаро.
Тени, обступившие его со всех сторон, закрывали обзор. Он уже не видел, куда ведет его Ше-Марно. И почти не помнил, с чего вдруг решил пойти куда-то вместе с инспектором.
– Держи себя в руках! – громче, требовательнее повторил Ше-Марно.
– Ма-ше тахонас, – совсем уж невпопад ответил Ше-Кентаро.
– Тахонас, тахонас, – быстро и безразлично согласился инспектор.
Абсолютно утратив ощущение собственного тела, Ше-Кентаро не мог даже представить, как он выглядит сейчас со стороны. Удается ли ему хотя бы самостоятельно переставлять ноги или инспектор тащит его за собой, точно набитую ватой тряпичную куклу? Лишь крошечный участок сознания Ше-Кентаро отчаянно цеплялся за краешек ускользающей реальности.
– Как ты находишь своих варков, Ону? – Голос Ше-Марно звучал приглушенно, смазанно, едва слышно, будто между ним и Ше-Кентаро был набит толстый слой плотной стекловаты. – Честно, а? Просто вылавливаешь их из толпы? – Сквозь заполняющий уши монотонный гул, похожий на многократно усиленный и искаженный вибровокоодерами шум прибоя, Ше-Кентаро различил сдавленный смешок инспектора и сразу представил, как тот покачал при этом головой – недоверчиво, почти с насмешкой. Ону даже сумел удивиться – чего смеяться-то, он сам никогда не говорил такого. – Не верю…
Ужас выползал из темных провалов между домами и, стелясь, беззвучно скользил по черному асфальту. Ше-Кентаро никогда не выходил из дома без непочатой упаковки ун-акса. Если упаковка в кармане оказалась пустой, значит, другую он оставил в машине. Он ведь не собирался на прогулку, просто хотел дождаться инспектора, получить деньги и поехать домой… Почему инспектор не боится темноты? Заранее, зная, куда пойдет, наглотался ун-акса или же, в отличие от Ше-Кентаро, не страдал никтофобией?… Насколько же он старше Ше-Кентаро? На пять-семь больших циклов… И что это значит?… Ровным счетом ничего… Инспектор мог ничего не знать о страхах Ше-Кентаро. В таком случае будет лучше, если он ничего о них и не узнает. Но если знал… Получается, он намеренно потащил Ону через темный проулок, хотя наверняка имелся и другой путь. Какому идиоту может прийти в голову открывать кабак в таком месте, которое многие предпочтут обойти стороной?…
Что дальше?…
Дальше привычная логика изменяла Ше-Кентаро. Стараясь удержать в повиновении тело, он терял контроль над мыслями, которые текли куда им вздумается, плавно огибая тревожившие Ше-Кентаро вопросы. Ну, тут уж ничего не попишешь. А если и напишешь, то не прочтешь. Да и кому нужно разбирать бессмысленные каракули, выписанные рукой идиота?
– Кто ты такой, Ону Ше-Кентаро?
Кто спрашивает?
– Я?…
– Кто ты?
Ше-Кентаро не успел придумать подходящий ответ. Да, собственно, и придумывать ничего не нужно – ответы на подобные вопросы у него всегда были наготове. Но где они теперь? Нет ничего, Ночь поглотила мир. Тьма скользит над землей, подобно черному муару, безмолвная и почти неосязаемая, взмывающая вверх волна ужаса. Тени сгущаются, обретают форму, и вот уже ночные призраки выходят на охоту.
– Кто ты?… Протяни руку… Если, конечно, не боишься, что ее откусят!…
Реальность обрушилась на Ше-Кентаро, подобно взрывной волне, – ошеломив и едва не сбив с ног. Непроизвольно Ону откинулся назад, прижался к спинке стула и судорожно глотнул ртом воздух.
– Так сколько, говоришь, больших циклов тебе было?
– Что?
Ше-Кентаро перевел растерянный взгляд на сидевшего слева от него инспектора Ше-Марно.
– Еще брога?
Опустив голову, Ше-Кентаро посмотрел на четырехгранный стакан с толстыми стенками, что держал в руке, – на дне еще оставался глоток золотистого брога. А судя по тому, сколько пустых стаканов теснилось на маленьком треугольном столике, – не столик даже, а кусок красного диропласта, насаженный на торчащий из пола металлический штырь, – выпито было уже немало. При этом разум Ше-Кентаро оставался на удивление ясным. Ону чувствовал лишь усталость, как будто два малых цикла кряду не спал, но к этому ему было не привыкать, и неприятную, слегка щекочущую слабость в коленях – остаточное явление после переработки чудовищной дозы адреналина, выработанного организмом в ответ на стрессовую ситуацию.
