Хотя не исключено, что причина восторженного состояния Ше-Кентаро заключалась еще и в том, что без малейшего страха, даже без ощущения тоненьких коготков, царапающих в груди, смотрел он в темноту, обволакивающую машину подобно гигантскому кокону. Ни огонька вокруг, только полосы света, пляшущие впереди по неровной дороге, по контрасту с которыми мрак казался еще более плотным и – по старой привычке хотелось сказать – зловещим. Но нет, Ше-Кентаро не чувствовал знакомых признаков близящегося приступа никтофобии, неотвратимого, как сама смерть, которая всю жизнь следует за тобой по пятам и только ждет подходящего случая. И сколько Ону ни вглядывался во тьму, он не видел знакомых размытых силуэтов призраков Ночи, хотя, когда они выезжали, Ше-Кентаро был уверен, что эти твари будут неотвязно следовать за машиной. Призраки были полноправными властителями Ночи. Их можно обмануть, отогнать на время, порой даже можно попытаться договориться с ними, но никогда еще Ше-Кентаро не чувствовал себя полностью свободным от страха, который жил в нем, даже когда Ону старался не обращать на это внимания.
Случалось, Ше-Кентаро не замечал своего страха, но даже тогда он не исчезал, а только прятался в самые темные, потаенные глубины души, чтобы снова выпрыгнуть наружу, как только представится такая возможность. Сейчас Ше-Кентаро упивался полной, абсолютной, безоговорочной победой над страхом, над призраками Ночи, да и над самой Ночью заодно. Подставляя лицо под струю холодного воздуха, врывающегося сквозь приоткрытое окно, Ону испытывал эйфорическое блаженство, экстатический восторг и замешенную на легком безумстве радость, прекрасно понимая, что все это продлится недолго. До тех пор, пока действует стимулятор, что дал ему Слизень.
Не испытав действия нового стимулятора, Ше-Кентаро ни за что не согласился бы ехать в район заброшенных поселков, расположенных в пяти часах езды от Ду-Морка. Тем более что Слизень не желал ничего толком объяснять – куда? зачем? – а только знай себе твердил, что дело, мол, чрезвычайно важное и отлагательства не терпит. Самое интересное, что Ше-Кентаро даже не удивился, когда Слизень неожиданно позвонил ему на мобильный телефон.
– Откуда это? – спросил с подозрением Ше-Кентаро, разглядывая продолговатую розовую полупрозрачную капсулку, что положил ему на ладонь Слизень.
– Оттуда, – лаконично ответил барыга и слизнул точно такую же капсулу со своей ладони.
Пожав плечами, Ше-Кентаро последовал его примеру. И скоро ему стало ясно, что в словах барыги, нахваливавшего новый стимулятор, не было ни капли преувеличения. Скорее уж наоборот.
– Такого тебе ни один барыга не продаст, – хитро подмигнул Ше-Кентаро Слизень.
– Почему? – удивился ловец. – Товар что надо.
– Товар-то отменный, – усмехнулся Слизень. – Да только знаешь, сколько он стоит? А, – махнул он рукой в ответ на вопросительный взгляд Ше-Кентаро, – тебе и знать ни к чему. Скажу только, что я сам пользуюсь им лишь в особых случаях. – После паузы барыга все же ответил на вопрос, который Ону так и не решился задать: – Военная разработка.
– Военная? – удивился Ше-Кентаро и, усмехнувшись, головой качнул. – После Первого великого затемнения нам не с кем стало воевать.
– А как насчет городских беспорядков? Помнишь, что произошло десять больших циклов тому назад, когда начались забастовки на заводах Ше-Матао, а в секторе Тар-Бей принялись строить баррикады?
Все верно, угрюмо кивнул Ше-Кентаро, чтобы беспорядки не выплеснулись на улицы города, в столице на три малых цикла выключили освещение. И за эти три малых цикла, когда большая часть населения Ду-Морка пребывала в дикой панике, са-тураты навели в городе порядок. Никто не знает, какой ценой. Помнится, независимые издания называли совершенно чудовищную цифру только тех, кто покончил жизнь самоубийством. Официальные власти не подтверждали, но и не опровергали эти данные, а народ на улицах говорил про самоубийц: призраки Ночи сожрали.
– И это только то, что происходило в столице, у всех, можно сказать, на виду, – щелкнул пальцами Слизень. – Понимаешь теперь, в чем дело? Эти пилюли – самое сильное оружие, имеющееся у властей. По крайней мере до тех пор, пока не наступит рассвет. Их даже са-туратам выдают только в случае, когда приходит пора выпускать на улицы ночное зверье.
Широким жестом Слизень распахнул перед Ше-Кентаро дверцу машины.
– Пра-а-шу, уважаемый!
Пахло в салоне не бензином и маслом и даже не синтетической обивкой, а легким нуровым ароматизатором – ровно настолько, чтобы радовать, но не раздражать обоняние.
Они ехали уже часа три, а действие нового стимулятора не ослабевало. Ше-Кентаро не мог понять, с чего вдруг Слизень то и дело интересуется его самочувствием, если сам же говорил, что одна пилюля действует около тридцати часов? Или бывают какие-то побочные эффекты, о которых барыга предпочел умолчать?
– Я не думал, что мы поедем вдвоем, – сказал Ше-Кентаро, глядя на острый бледный профиль Слизня, четко прорисовывающийся на фоне темного окна.
Слизень не имел привычки слушать за рулем радио или магнитофон, поэтому говорить можно было спокойно, не напрягая голос.
Барыга искоса глянул на Ше-Кентаро и снова перевел взгляд на дорогу.
– Кого же ты рассчитывал увидеть?
– Ну… – Ше-Кентаро хотел было сказать «охрану», но вовремя нашел иную формулировку: – Кого-то из твоих парней.
Слизень не то усмехнулся, не то скривился презрительно.
– У тебя странное представление о нелегальном бизнесе. Неужели ты всерьез полагаешь, что барыги ведут между собой беспощадные войны и не выходят за дверь без вооруженной до зубов охраны?
– А разве не так?
– С чего бы вдруг?
– К примеру, конкурентная борьба.
Слизень теперь уже откровенно усмехнулся.
– Такое разве что только в кино и увидишь. Главное для барыги – достать нужный товар, а уж сбыть его, поверь мне, не проблема. Мы ведь в основном работаем с теми товарами, которые практически отсутствуют на легальном рынке. Те, кто пытается товар воровать, есть не кто иной, как обычные бандюги, надолго таких не хватает: или сами попадутся, или кто-нибудь заложит. Я, к примеру, если узнаю, что неподалеку от моего участка объявился такой «торговец», не задумываясь, сдам его са-туратам. Зачем мне лишние проблемы? А честные барыги – такие же госслужащие, как и директора магазинов. Если между отдельными представителями нашего бизнеса и возникают какие-то противоречия, то чаще всего их без особого труда удается уладить мирным путем.
– Все равно мне это непонятно, – покачал головой Ше-Кентаро.
– Что именно? – уточнил Слизень.
– Где барыги достают товар?
– Ха! – тряхнул головой Слизень – не то прическу хотел поправить, не то надоевшее насекомое отогнать. – Кто же тебе об этом рассказывать станет!
– А почему бы и нет? – с показным удивлением пожал плечами Ше-Кентаро. – Ты ведь сам говоришь, что никакого криминала в этом нет.
